Чужой разум. Осьминоги, море и глубинные истоки сознания - [10]

Эдиакарские животные не были маленькими — многие достигали десятков сантиметров в длину, некоторые до метра. Жили они, по-видимому, главным образом на морском дне, поверх или среди матов из живой материи — скоплений бактерий и других микроорганизмов. Их мир был чем-то вроде подводного болота. Многие из них во взрослой фазе, очевидно, были неподвижными, прикрепленными к грунту. Возможно, среди них были предки губок и кораллов. У других были такие варианты строения тела, которые давно заброшены эволюцией, — трехлучевые, четырехлучевые, некоторые напоминали стеганое одеяло из полос, похожих на вайи папоротника. Большинство эдиакарских организмов, видимо, вели малоподвижный образ жизни на дне моря.

Однако данные ДНК достаточно уверенно говорят, что в это время уже появилась нервная система — возможно, она была у некоторых животных из музея в Аделаиде. У каких же? Среди них есть животные, которые, похоже, передвигались самостоятельно. Наиболее определенный случай — кимберелла[34]. Это животное, нарисованное мною ниже, напоминало бы верхнюю половинку пирожного макарон, если бы пирожное было овальной формы и у него различались передний и задний конец (возможно, на переднем конце располагался отросток наподобие языка). Следы, которые она оставляла, указывают на то, что, двигаясь, она сгребала перед собой донные отложения и скоблила поверхности, по которым ползла, — вероятно, она так кормилась. Иногда кимбереллу относят к моллюскам, иногда к тупиковой эволюционной ветви, родственной моллюскам. Если кимберелла умела ползать и тем более если она достигала свыше десятка сантиметров в длину, она почти наверняка имела нервную систему.

Кимберелла — самый бесспорный пример эдиакарского животного, умевшего самостоятельно передвигаться, но, скорее всего, были и другие. Рядом с окаменелыми остатками дикинсонии часто находят цепочки следов той же формы. По-видимому, животное некоторое время кормилось на одном месте, затем переползало на другое. Есть реконструкции сцен эдиакарской жизни, где некоторые животные представлены плавающими, в том числе сприггина, названная в честь автора находки, но Гелинг считает этот вариант маловероятным: все ископаемые остатки сприггины лежат одной и той же стороной вверх. Если сприггина плавала, то, погибнув, она с какой-то долей вероятности должна была затонуть и в другом положении. Поэтому Гелинг считает, что сприггина, как и кимберелла, ползала.

Иные биологи утверждают, что эдиакарские организмы — не настоящие животные, а эволюционный эксперимент по созданию чего-то вроде животных. То есть они не сидят на одном суку эволюционного древа вместе с животными, а демонстрируют другой путь, которым можно получить организм из объединения клеток. Доводом в пользу такого мнения служат их странные формы — трехлучевая симметрия и «стеганое одеяло». Более общепринятая точка зрения — что некоторые эдиакарские существа, например кимберелла, принадлежали к известным ныне типам животных, тогда как другие ископаемые находки представляют собой эволюционные тупики, наряду с древними водорослями и другими формами жизни. Однако большинство теорий сходится в одном — эдиакарский мир был миром во всех смыслах слова, в нем практически отсутствовали конфликты и хищники.

Слово мир, возможно, не очень подходящее, поскольку навевает мысль об осознанном дружелюбии или договоренности. Точнее будет сказать, что эдиакарским организмам не было дела друг до друга. Они поедали бактериальный мат, отфильтровывали питательные вещества из воды, иногда передвигались, но, судя по ископаемым свидетельствам, вряд ли хоть как-то взаимодействовали между собой.

Возможно, ископаемая летопись ненадежна; в начале этой главы я рассказывал, как мир одноклеточных организмов в настоящее время обнаруживает множество скрытых взаимодействий, осуществляемых с помощью химических сигналов. Возможно, так же обстояло дело и в эдиакарский период, ведь эти виды взаимодействий не оставляют ископаемых следов. И, разумеется, эдиакарские организмы в эволюционном смысле конкурировали друг с другом — в мире, где есть размножение, это неизбежно. Но наиболее очевидных форм взаимодействия между организмами, похоже, не было. Это в особенности касается хищничества — его следов просто нет, нет остатков недоеденных животных. (У одного животного, клаудины, на некоторых экземплярах наблюдается нечто похожее на следы повреждения хищниками, но даже этот случай не окончательно доказан.) Так что этот мир совсем не знал законов джунглей. Скорее, как выразился американский палеонтолог Марк Мак-Менамин, это был «райский эдиакарский сад»[35].

Кое-что о жизни в этом саду можно узнать по строению тела эдиакарских организмов. У этих существ не заметно крупных и сложных органов чувств. У них нет больших глаз, нет усиков. Почти наверняка они как-то реагировали на свет и химические вещества, но, насколько известно, они практически не затрачивали ресурсов на эти механизмы. Кроме того, у них отсутствуют клешни, шипы или раковины — ни средств нападения, ни защиты от них. В их жизни как будто не было конфликтов и вообще сложных взаимодействий — по крайней мере, у них определенно не появились знакомые нам инструменты для таких взаимодействий. Это был сад довольно самодостаточных созданий, далеких друг от друга, как в море корабли (хотя на корабли они и не очень походили).