Чужой президент - [31]

Шан между тем добежал до бронированных плит, прижался к ним спиной: расстреливаемый, взрываемый, сжигаемый, – но… невредимый. Он что-то кричал, и президент решился. После набранного на клавиатуре задания прозрачная, но по виду толстая и очень прочная стенка «шатра» поднялась вверх, открыла узкий проход к множеству напряжённо работающих панелей, которые перемигивались по обе стороны прохода и в безлюдном помещении. Вне сомнения, именно там был компьютерный «мозг» объекта. Президент неуверенно шагнул к одной из панелей, ещё неуверенней провернул ключ, набрал какой-то код.

Борис, капитан и охранник видели, что бронированные плиты за спиной Шана дрогнули, приоткрыли вход и замерли, потом раздвинулись ещё. Шан протиснулся между ними и исчез в темноте. Стрельба на площадке разом прекратилась. Стало тихо, только остатки лимузина догорали, чадили и потрескивали возле середины площадки, да в её углу виднелся основательно повреждённый «Мерседес» Набокова. Изображение на экране сменилось: последовательно расположенные бронированные створки покорно раскрывались при приближении скоро идущего Шана, тихо сходились, когда он оставлял их позади. В полумраке проходов из уверенно шагающего тела двойника президента источалось слабое зелёное свечение, как будто тело изгоняло из себя избыток только что поглощённой энергии и этим коконом свечения защищалось от опасных внешних воздействий. С зелёным свечением и в сожжённой, обугленной одежде Шан был похож на исчадие ада, на чёрта, который явился прямо из преисподней…

Президент всё ещё возился в проходе «мозга». Танкетка немного не докатила до пустого кресла, наткнулась на ступень возвышения, и следящий за ней Борис прыгнул на капитана, повалил с собой на пол. Охранник запоздало вскинул автомат, его ослепило и оглушило ярким взрывом близ кресла президента, взрывной волной толкнуло в грудь, – трассирующие пули автоматной очереди веером взлетели к потолку, застучали по нему, выбивая каменные крошки.

Задетый взрывом «мозг» объекта заискрился в местах повреждений, зашипел, стал вспыхивать и загораться в разных отделах, блоках, панелях… Перемигивание огоньков потеряло определённый ритм, сбилось с него и ускорялось, превращалось в бессмысленное, точно «мозг» охватывало безумие. Что-то стало происходить и в недрах горы, будто в ней пробудилось, зашевелилось невероятных размеров доисторическое чудище. Нарастал гул, гору затрясло, зашатало, раздался необъяснимый протяжный свист. Погас, снова вспыхнул и опять пропал свет, с потолка и стен с беспорядочным перестуком, шуршанием повалились камни, камешки, какой-то хлам, песок… Что-то рухнуло с продолжительным раскатом громыханий камней и скрежета железа, погребло чей-то отчаянный вскрик. Затем всё постепенно затихло, тряска прекратилась, словно доисторическое чудище в недрах горы перевернулось на другой бок, вновь погрузилось в безмятежную спячку. Появился свет – в стороне и очень слабый.

Лишь пыль продолжала сыпать, витала повсюду, – откашливаясь, отплёвываясь от неё, они на четвереньках поползли, наитием потянулись к тому свету. Ладонь Бориса задела под слоем пыли ботинок. Ботинок охранника торчал из-под обвала железобетонной перегородки, и Борис хотел добраться до автомата. Однако подчинился потянувшему за руку капитану. Оба поднялись с пола, выбрались к слабо освещённому проходу.

- Чёрт! Что это было? – спросил капитан о взрыве.

- Нановзрывчатка.

Было странно видеть, что в проходе не оказалось даже трещин. Метров через тридцать он раздваивался. Они пошли направо, а через те же метров тридцать вновь вынуждены были делать выбор, каким из двух ответвлений идти дальше. Это был лабиринт. Они не представляли, ни куда он мог завести, ни правил, которыми следовало руководствоваться при выборе направлений. Капитан предложил вернуться, поискать другие выходы из зала при «мозге» объекта, но позади тревожно заревела сирена. Потом оттуда донёсся невнятный говор, послышались приказы, шаги, – кто-то шёл по оставленным ими в пыли следам. Из всех зол пришлось выбрать наименьшее: они побежали вправо, затем – влево, а на следующей развилке решили продолжать чередовать повороты, что позволяло при необходимости легко вернуться обратно.

Долго не удавалось оторваться от погони. За ними бежали несколько человек и бежали с уверенностью хорошо вооружённых охотников. Дважды преследователи в униформе охранников вбегали в проход раньше, чем они из него выскакивали в следующий, и тогда по ним не прицельно стреляли из автоматов. В конце концов они перестали терять драгоценные секунды, думать о последовательности поворотов, – им пришлось плюнуть на правило и поворачивать, как придётся, лишь бы запутать преследователей. Но когда оторвались от них, сами запутались, заблудились в этом чёртовом лабиринте.

Когда неожиданно, раздражая глаза, замигало освещение, быстро ослабело и пропало, оставленный сторожить Риту гориллоподобный охранник забеспокоился. Она слышала, он принялся дёргать и толкать дверь, сначала несильно, потом с встревоженным озлоблением. Напрасно. Дверь была стальная, а обесточенная электромагнитная защёлка заперла её намертво. Затем смотровое помещение при денежном хранилище затряслось, пол заходил ходуном, нарастал жуткий своей необъяснимостью гул. Охранника охватил панический страх, – издавая звуки, напоминающие скулёж, он опустился на четвереньки, стал ползать по полу, бессознательно выискивать укрытие от землетрясения. Рита и сама не на шутку перепугалась, но отвращение к охраннику не позволяло ей впасть в истерическую панику. Положение у неё было много хуже: кожаные ремни стянули ноги к ножкам кресла, а кисти руг охранник обмотал и связал своим нашейным платком, настолько грязным, что одна мысль вцепиться в него зубами, попытаться развязать и освободиться вызывала тошноту на грани рвотной. Она держала себя в руках, и ей оставалось лишь сидеть и беспомощно ждать, когда на неё обвалится потолок.