Чужой друг - [9]
Жена Генри опустила голову. Время от времени она что-то шептала детям — вероятно, делала замечания. Мне была видна только ее спина.
Музыка закончилась. Выключив проигрыватель, служитель поспешил к дверце, откуда вышел священник, открыл ее и махнул рукой. Появились четверо мужчин в засаленных цилиндрах — те самые, что вынесли первый гроб из часовни. Они встали двумя парами. Служитель быстро убрал венки и цветы. Пока священник, держа требник в левой руке, подошел к вдове, протянул ей правую руку и что-то шепнул, мужчины ловко подняли гроб на плечи. Они сделали несколько шагов, но служитель остановил их. Он, видимо, был чем-то вроде Maître de plaisir этой траурной церемонии. Священник вместе с вдовой и детьми встал за гробом. Теперь поднялись и другие, разобрали венки и цветы, пристроились сзади. Образовалась траурная процессия. Я сидела в последнем ряду, поэтому все уже собрались у выхода, пока я нашла свои гвоздики, — на черном сукне они выглядели совсем засохшими. Служитель распахнул двери и дал знак носильщикам.
Путь до могилы казался бесконечным. Носильщики шли по все новым и новым дорожкам между могил. Мне было жарко, но пальто снимать не хотелось. Показалась открытая могила. Гроб поставили на жерди, положенные над ямой. Носильщики развернули длинные лямки, протащили их под гробом и взяли лямки на плечо. Один из носильщиков убрал жерди, гроб опустили вниз. Я встала так, чтобы видеть жену Генри. Она все время что-то говорила детям. Священник подвел ее к железной чаше с землей, взял горсть земли и бросил на гроб. То же сделала жена, за ней дети. Они остались перед могилой. Бросив свою горсть земли, каждый из присутствовавших подходил к ним, пожимал руки или обнимал.
Земля падала на гроб удивительно тихо. Я ожидала громкого стука, а слышался скорее шорох. «Стук земли о крышку гроба». Где-то я читала такое. Я не знала, обо что вытереть грязную руку. Похлопать ладонями вроде неприлично. Я потерла пальцы, но толку от этого было мало. Подавая руку жене Генри, я почувствовала на ладони землю. Мы взглянули друг на друга. Глаза ее были неподвижны, взгляд полон тоски и ненависти, будто она хотела навсегда запомнить мое лицо. Некрасивая, ожесточившаяся женщина, она до сих пор искала виновного в том, что жизнь так просто разрушила все ее надежды. Сейчас ударит, подумала я, влепит пощечину прямо у могилы мужа. Эта мысль рассмешила меня. Быстро отняв руку, я подошла к детям. Потом мне подал руку священник. Я надеялась, что своим мягким голосом он произнесет какую-нибудь стандартную фразу. Но он просто пожал руку и улыбнулся привычной соболезнующей улыбкой. Жаль. В нескольких шагах от могилы люди собрались вновь. Они ждали окончания церемонии. Я быстро прошла мимо, надеясь, что сама найду обратную дорогу. Спиной я чувствовала взгляд жены. За первым же поворотом я сняла пальто, повесила его на руку и обернулась, но увидела сзади одни могилы и неподвижные пыльные деревья.
Потом я долго ездила по городу безо всякой цели. Зашла в кафе неподалеку от дома, выпила коньяку и попыталась вспомнить Генри. Сакральный акт. Мне казалось, это нужно ради него. За мой столик подсели двое мужчин. Оба навеселе. У одного на правой щеке багровел лишай. Мужчины взяли водки себе и мне. Я отказалась. Мне хотелось вспомнить Генри, мертвого Генри, похороны, мягкий волнующий голос священника. Но у меня ничего не получалось.
2
Мы были знакомы с Генри год. Он жил на моем этаже в высотном доме, где я живу и сейчас. В доме только однокомнатные квартиры. Их называют теперь «апартаментами». Ребенком, точнее, подростком я представляла себе под этим словом нечто иное. «Апартаменты» часто упоминались в романах, которые я тогда читала. Это были залы с роскошными гардинами и золотыми канделябрами, с дамой в вечернем платье и господином во фраке или смокинге. Умопомрачительная обстановка. Наши «апартаменты» совсем другие. Здесь живут одиночки: холостяки, незамужние женщины вроде меня или старики. Летом тянет мусоропроводом, иногда туалетом. Всюду играет радио. Даже утром в воскресенье. И вообще весь дом полон звуков. Они проникают сквозь стены, по трубам. Несмолкающий, невнятный гул. К нему привыкаешь, перестаешь замечать. Тихо становится только поздней ночью. Тогда в доме потрескивают лишь трубы парового отопления.
Когда Генри сюда въехал — не знаю. Жильцы у нас меняются часто. Молодые женятся или выходят замуж, старики умирают. Наш дом — временное жилье. Промежуточная стоянка. Знакомств тут заводить не стоит, впрочем, я их вообще не люблю. В знакомствах соседей есть что-то навязчивое. Почти ежедневные встречи, неизбежные разговоры, натужная любезность — все это становится в тягость. А после развода особенно хочется пожить без повседневных монотонных обязательств. Надоело изо дня в день общаться с совершенно чужими людьми, претендующими на близость только потому, что мы примелькались друг другу. Назойливость, от которой нет спасенья. Мне предпочтительней молчаливая деликатность собственной мебели. Столы и стулья не так навязчивы. В них есть сдержанное достоинство. Впрочем, и это скучно.
Главный герой книги — восьмилетний Якоб Борг — рассказывает читателю множество интересных историй, которые приключились с ним и его друзьями-игрушками: индейцем Маленькое Орлиное Перо, Бродягой Панаделем, осликом Хвостиком и др.Для младшего школьного возраста.
В романе «Смерть Хорна» известный писатель ГДР Кристоф Хайн обратился к одному из самых сложных периодов в истории ГДР — к пятидесятым годам. Главный герой, директор музея Хорн, отстаивающий вечные гуманистические идеалы, кончает жизнь самоубийством, не выдержав бездушия и травли мещан и чиновников города, «перекрасившихся в красный цвет» бывших приверженцев гитлеризма. В центре повести «Аккомпаниатор» — молодой преподаватель института. Безвинно отсидев два года в тюрьме по подозрению в политической провокации, он ищет свое место в жизни, но прошлая «вина» тяготеет над ним. Писателя отличает внимание к философским вопросам бытия, поиск острых тем, точность психологического портрета.
В сборник произведений современной румынской писательницы Лучии Деметриус (1910), мастера психологической прозы, включены рассказы, отражающие жизнь социалистической Румынии.
"Каждый молодой человек - это Фауст, который не знает себя, и если он продает душу дьяволу, то потому, что еще не постиг, что на этой сделке его одурачат". Эта цитата из романа французского писателя Мишеля Деона "Высший круг" - печальный урок истории юноши, поступившего в американский университет и предпринявшего попытку прорваться в высшее общество, не имея денег и связей. Любовь к богатой бразильянке, ее влиятельные друзья - увы, шаткие ступеньки на пути к мечте. Книга "Высший круг" предназначена для самого широкого круга читателей.
Романом "И восстанет мгла (Восьмидесятые)" автор делает попытку осмысления одного из самых сложных и противоречивых периодов советской эпохи: апогея окончательно победившего социализма и стремительного его крушения. Поиски глубинных истоков жестокости и причин страдания в жизни обычных людей из провинциального городка в сердце великой страны, яркие изображения столкновений мировоззрений, сил и характеров, личных трагедий героев на фоне трагедии коллективной отличаются свойством многомерности: постижение мира детским разумом, попытки понять поток событий, увиденных глазами маленького Алеши Панарова, находят параллели и отражения в мыслях и действиях взрослых — неоднозначных, противоречивых, подчас приводящих на край гибели. Если читатель испытывает потребность переосмыслить, постичь с отступом меру случившегося в восьмидесятых, когда время сглаживает контуры, скрадывает очертания и приглушает яркость впечатлений от событий — эта книга для него.
Микки Доннелли — толковый мальчишка, но в районе Белфаста, где он живет, это не приветствуется. У него есть собака по кличке Киллер, он влюблен в соседскую девочку и обожает мать. Мечта Микки — скопить денег и вместе с мамой и младшей сестренкой уехать в Америку, подальше от изверга-отца. Но как это осуществить? Иногда, чтобы стать хорошим сыном, приходится совершать дурные поступки.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
Прочную известность Ярославу Чейке принесли его поэтические сборники. С выходом в свет повести «Дела закулисные» чешский читатель получил возможность открыть ее автора для себя заново уже как одаренного прозаика. Чем живут молодые люди, кому и во что верят, за кем идут — этими и многими другими вопросами задается в повести автор, рассказывая о юноше, начинающем свою трудовую жизнь рабочим сцены. Пора взросления и мужания героя, его потерь и приобретений, воспитания чувств и гражданской позиции приходится на сложный период — кризисные для Чехословакии 1969–1970 годы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Танзанийская литература на суахили пока еще мало известна советскому читателю. В двух повестях одного из ведущих танзанийских писателей перед нами раскрывается широкая панорама революционного процесса на Занзибаре.И портовые рабочие из повести "Кули", и крестьяне из "Усадьбы господина Фуада" — это и есть те люди, которые совершили антифеодальную революцию в стране и от которых зависит ее будущее.
В центре творчества западногерманского прозаика Герда Фукса — жизнь простого человека с его проблемами, тревогами и заботами.Неожиданно для себя токарь Хайнц Маттек получает от руководства предприятия извещение об увольнении. Отлаженный ритм жизни семьи нарушается, возникает угроза и ее материальному благополучию. О поисках героями своего места, об изменении их взглядов на окружающую действительность рассказывает эта книга.