Чужой друг - [17]

Когда наконец такси подъехало, Михаэль опять попытался меня поцеловать. При этом очки у него упали, и мне пришлось их поднять: сам он ничего не видел. Стоя на самом краю тротуара, Михаэль смотрел мне вслед по-собачьи грустным взглядом и махал рукой.

5

В субботу утром ко мне в дверь позвонил Генри. Он стоял на пороге со сдвинутой на затылок шляпой, улыбаясь глядел на меня и молчал. Я спросила, где он был, а он ответил, что сейчас не это важно. Он раздел меня, и мы пролежали с ним в постели до полудня. Я встала только приготовить завтрак, а он рассказал, что всю неделю провел в Венгрии. С товарищами по работе он объехал несколько крупных городов, знакомился с реконструкцией технических сооружений. Поездка ему понравилась, хотя и оказалась довольно утомительной. Товарищи много пили. С утра они шли прямо в кафе, а так как сам он пьет мало, то лишь смущал их. Генри рассказал о крестьянских базарах и горячих источниках. На мой вопрос, почему он не предупредил о командировке, Генри промолчал. Я лежала рядом и ждала. Я чувствовала, что мой вопрос рассердил его, но мне это было безразлично.

— У нас ведь был уговор, — произнес он наконец. — Не так ли?

Закурив, он взглянул на меня. Я сказала, что беспокоилась. Генри отвернулся и грубо бросил, чтобы впредь я этого не делала, мы не муж и жена.

Накинув халат, я пошла на кухню мыть посуду. Когда я вернулась в комнату, Генри все еще лежал и листал журнал. Он спросил, не лучше ли ему уйти. Я покачала головой, села на краешек кровати и сказала, что он мне нравится. Смотри не влюбись, улыбнулся Генри, я тебе не подхожу. Мы опять начали целоваться.

Часа в два мы поехали за город. Я захватила сумку с фотоаппаратами и объективами.

В загородном ресторанчике мы заказали яичницу и сыр. Обеденное время уже прошло, и хозяин принял заказ нехотя.

Кроме нас, в зале сидели еще трое мужчин. Они курили, молча разглядывая нас. За все время, пока мы там пробыли, они так и не произнесли ни слова. Обслужив нас, хозяин принес им пива и сам подсел к их столу.

Я сказала Генри, что эти люди следят за каждым нашим движением.

— Наверняка опознали нас, — пошутила я.

Генри тут же подхватил игру.

— Еще бы, — дурашливо прохрипел он, — о розыске уже объявлено, и повсюду висят эти чертовы фотографии.

Он велел мне не спускать глаз с мужчин, сам он берет на себя хозяина и пристрелит его на месте, если тот решит звонить в полицию. Мне придется взять их на мушку, пока он добежит до машины и включит зажигание.

Генри надвинул шляпу на лоб, глаза его весело блеснули. Я предположила, что хозяин успел незаметно позвонить по телефону и сюда уже несется полиция.

— Возможно, — заговорщицки прошептал Генри. — Тогда они дорого за это заплатят.

Переглянувшись, мы кивнули друг другу. Из кухни появилась хозяйка. Она подошла к нашему столику и поинтересовалась, нравится ли нам у них. Хозяйка посетовала, что мы приехали слишком поздно. Обычно тут бывает хороший выбор. Узнав, что мы берлинцы, хозяйка спросила, не знаем ли мы Хоринерштрассе. Там теперь живет ее дочь. Она вышла замуж за пекаря и совсем забыла родителей.

Мы хотели расплатиться, но она сказала, что кассой ведает хозяин, и позвала его. Он подошел, хмуро пересчитал деньги, а она на прощание пожелала нам счастливого пути.

Уже в дверях я обернулась к трем пожилым мужчинам, которые провожали нас взглядами. Я кивнула им, и они благодарно улыбнулись в ответ.

Рядом с ресторанчиком продавалось мороженое. Неподалеку расположилась компания подростков с мотоциклами. Одни стояли, другие медленно ездили по кругу и посматривали в нашу сторону.

К нашей машине подошли две совсем молоденькие девушки и попросили их подвезти. Я спросила: куда. И девушки ответили: туда же, куда и вам. При этом они ухмыльнулись. Я не поняла их, а они расхохотались.

Потом девушки обратились к Генри, но он ответил им что-то, чего я не расслышала. Девушки показали ему язык, грязно выругались и ушли к остальным. Им было лет по пятнадцать.

Мы сели в машину. Один из подростков что-то крикнул, другие загоготали. Когда Генри тронул машину, в окно полетела горсть песка и мелких камешков. Генри сразу же затормозил, но я упросила его не останавливаться.

Я поинтересовалась, что он сказал девушкам.

— Ничего, — ответил Генри, — ничего особенного. Просто сказал, что не возьму их.

Я обернулась и посмотрела на удаляющуюся кучку подростков с мотоциклами.

— Скучают.

— Да, — кивнул Генри, — скучают. Они так всю жизнь проскучают.

Я расстелила на коленях автомобильную карту, чтобы подыскать место, куда мы могли бы поехать, и выбрала небольшой поселок на берегу речки. На карте там была указана мельница, которую, пожалуй, будет интересно сфотографировать.

Генри ехал, как всегда, очень быстро. Пока я изучала карту, он рассказывал об амстердамских каналах, которые видел в детстве. Они ему до сих пор часто снятся. Так велико было впечатление.

Впереди по боковой дороге ехал трактор. Все произошло мгновенно. Склонившись над картой, я почувствовала, как Генри прибавил скорости и перестроился в другой ряд. Когда я подняла голову, трактор стоял перед нами боком. Генри резко затормозил, рванул машину влево, нажал педаль газа, вновь затормозил и обеими руками вцепился в руль. Меня дернуло вперед, и я повисла на ремне, упираясь в лобовое стекло. Заднее колесо трактора на секунду закрыло правее окошко. Машина подскочила вверх и осела. Я ударилась головой о крышу и ухватилась за Генри. Днище машины и выхлопная труба несколько раз жестко ударились о землю. Машина вильнула и замедлила ход. Когда Генри остановил ее, я посмотрела на трактор, стоявший поперек дороги. Водитель неподвижно лежал на большом рулевом колесе. Видно было только его спину, и можно было подумать, что у него нет головы. Кажется, я закричала. Генри взял меня за руку и спросил, что со мной. Я молча показала рукой на тракториста. В этот момент водитель выпрямился, оглянулся и вылез из кабины.