Чужой для всех. Книга 1. - [37]

 — Срочно вызывай командира дивизиона!

  Мельцер понял, что русские стали охотится за первой штурмовой группой, которая, очистив первую траншею, приближалась к нему. Ночная мгла стала расступаться. Уже видны были очертания людей. Не дожидаясь нового взрыва, он заполз в первую попавшуюся большую воронку и притянул за шиворот Риделя. — Унтер-фельдфебель, ты меня слышишь?

  Сержант протер засыпанные землей глаза, улыбнулся. Он понял, что еще живой. — Я слышу вас, господин старший лейтенант. Слышу, говорите.

  — Срочно передай своим на КП, — гаркнул офицер третий раз, очумевшему корректировщику. — Пусть заткнут глотку русским Иванам справа о нас, что притаились в лесу. Или сегодня смерть пожнет хороший, но жестокий урожай из наших тел. Ты меня понял...? Ты меня понял 'болван'? — старший лейтенант затряс трусливого корректировщика, как грушу, приводя в чувство. Здесь по их сжавшимся от страха телам, словно градом, вновь густо сыпануло комьями земли и накрыло новой песчано-прогорклой взрывной волной.

 Где то наверху, недалеко, истошно кричал фельдфебель Ранке. Разрывом снаряда ему оторвало руку, державшую автомат. По крику Мельцер узнал беднягу из своей роты. — О, черт! — выругался офицер. — Они так выкосят всех моих людей! Ридель! — командир с бешенством ткнул корректировщика автоматом в бок. — Я тебя, свиной окорок, сейчас расстреляю, если ты не передашь координаты русской батареи. Ну!

 — Вестфалия один, Вестфалия один. Я, Вестфалия два. Как меня слышите? Прием. Вестфалия один, Вестфалия один. Ответьте! — наконец стал посылать в эфир позывные Ридель, безумно поглядывая расширенными зрачками, то на Мельцера, то на вороненый ствол автомата.

 -Вестфалия два, слышим вас хорошо. Где вы? Почему молчите?

 -Срочно для третьего. Противотанковая русская батарея. Дальность 600, дирекционный угол 33-35. Гранатой. Взрыватель осколочный. Мои координаты... Как поняли? Прием...

 -Вестфалия два, вас поняли хорошо, выполняем...

  Огненный смерч пронесся из-за Днепра над спасительной воронкой Мельцера на русскую батарею, выворачивая вековые сосны, уничтожая все живое, но был недолет.

 -Недолет 200, вправо 50, -вновь в эфире прозвучал голос Вестфалии два.

 Через несколько минут гаубичным налетом позиции русской батареи были разнесены и перепаханы подчистую. Далее удар был перенесен на глубину всего батальона. Два десятка штурмовиков смерчем ворвались во вторую траншею на помощь товарищам. Исход боя был предрешен.

  Мельцер, а с ним рядом Ридель, отсиживались в воронке. Командир отсюда руководил боем. Он не стал лишний раз подставляться под пули. Очень велика была ответственность за выполнение задания. Просто он был убежден, что траншея будет очищена от русских без него. Бой вскоре стал затихать, продолжавшийся не более тридцати минут.

 Офицер Вермахта достал ракетницу, хрустнул курком, вскинул пистолет над головой. Раздался щелчок. Две зеленые ракеты поочередно одна за другой гроздьями порхнули в предрассветное небо и красиво распустились в высоте над Днепром...

  Колонна из пяти танков, устрашающе грозно, двигалась от немецких позиций. Свежеокрашенные, с огромными надписями на башнях: 'За Родину', со звездами, Т-34-ки, как летучие голландцы проплывали мимо покоренного стрелкового батальона в утренних сумерках. Замыкал колонну танк очень похожий на Т-34, но был мощнее, с длинноствольной пушкой и выглядел более помпезно. На нем издевательски красовалась надпись, выведенная немцами готическим шрифтом 'За Сталина'...

 Капитан Новосельцев очнулся. Контузия немного отступила. Она не могла не отступить. Где-то глубоко, глубоко, вначале на подсознательном уровне сгустками нейронов был воспринят еле, еле слышный, но с каждой секундой все более нараставший, более отчетливый сигнал. Сигнал разрастался, становился еще ближе и вдруг осязаемо превратился в тяжелый и до боли знакомый, радостный рев дизелей и лязганий гусениц. Каждый пехотинец, услышав эти звуки, а они отличались от шума карбюраторных моторов 'Майбах', наполнялся чувством гордости и любви за наши бронированные боевые машины. 'Это спасение',— мелькнула в голове комбата первая устойчивая мысль.

 Комбат зашевелился, с усилием стряхнул комья земли, завалившие его взрывом, медленно, с трудом, опираясь о стенку воронки, приподнялся.

  Здесь его стон услышали немцы. Мельцер и Ридель застыли от неожиданности, никак не предполагая, что в развороченной фугасом огромной яме, будет сидеть враг. От Риделя неприятно запахло. Первым опомнился офицер. Он резко повернулся на шум и сразу отпрянул назад, клацнув затвором автомата.

 Новосельцев тоже увидел немцев. Пошатываясь и контужено улыбаясь, не соображая до конца что происходит, механически, отрешенно выпалил на немецком языке первую заученную когда-то в школе фразу: — Guten Tag, Kameraden!

 Немцы дернулись, как ужаленные змеей. На секунду растерялись, услышав в предрассветной, утренней полутьме приветствие грязного, окровавленного русского зомби, неожиданно выросшего из земли. Это спасло жизнь Новосельцеву. Мельцер не расстрелял его в упор.