Чужой для всех. Книга 1. - [16]
— Операция "Glaube ", господин генерал.
— Почему "Glaube"?
— Вера в победу, мой генерал. Вера в высшие силы. Вера в доблестных солдат. Вера в себя!
— Хорошо, Франц, утверждаю! Пусть будет операция "Glaube ".
Глава 4
22 июня 1941 года. Поселок Заболотное, Журавичский р-н, Гомельская обл. Беларусь.
В тот тревожный воскресный день, вдова Акулина — мать пятерых детей, усердно пропалывала грядки. В работе ей помогала Вера — старшая дочь. Она только что закончила десять классов с золотой медалью и решала в какой институт поступать. Мать уже знала о намерении дочери, была не согласна с ней, но серьезно поговорить о будущем все было некогда. Здесь же, на грядках, им никто не мешал. Появилось, наконец, самое подходящее время раскрыться душой.
— Ты что, Вера, решила в артистки податься? — спросила невзначай Акулина у дочери,выдергивая с трудом укрепившийся корень пырея. Вера уже готовилась к разговору, ждала его, поэтому ответила без промедления.
— Да, мама, в артистки. Поеду поступать в Щукинское училище в Москву. Ты же знаешь, мне всегда нравилось выступать в школьных спектаклях. На районных смотрах мы получали грамоты. В общем, буду пробовать.
— Дочушка, не поступишь ты! Куда нам до столицы? Поезжай лучше к Мише, в Витебск, в педагогический институт. Будете там друг другу помогать. Глядишь, в учителя выбьешься. У тебя же с языками хорошо. Вот и будешь 'немецкому' обучать детей. Учителей в колхозе уважают. Разве я неправа?
-Нет, мама. Я так решила! — Верино лицо исказилось гримаской. Она недовольно поднялась с грядки. Волосы цвета спелой ржи покатились волнами по ее загорелым красивым плечам. Широко открытые, небесного цвета глаза выражали одновременно и детский протест и мольбу.
— Пожалуйста, отпусти меня, мама. Я тебя очень прошу.
Рука Акулины на мгновение зависла над лебедой. Тяжелое раздумье, сдвинуты брови. Сорняк с корнем полетел в межу. Держась за поясницу, она выпрямилась. Усталость и гнев отразились на ее лице. Она хотела произнести что нибудь колкое в адрес дочери. Однако, залюбовавшись ярким, непосредственным девичьим порывом, решительностью своей любимицы, только незлобно проворчала: Вот упрямая. Вся в отца. Что мне с тобой делать? Иди, пробуй, поступай, коль сердце зовет. Будет в семье Дедушкиных артистка.
Вера преобразилась. Глаза засияли солнечным светом. Щеки порозовели от волнения. — Она прижалась к матери в радостном порыве и стала целовать высохшее, в морщинах, обветренное лицо. — Спасибо, мамочка. Я очень тебя люблю, — шептала она нежные слова.
-Ладно, ладно, не благодари. Хватит лизаться, Верка, — мать неохотно отстранилась от дочери, смахнув сухонькой ладонью набежавшую слезу.— Везде нужно трудиться. Продадим телка, справим тебе платье и поезжай в свою Москву. А сейчас, давай работать. До обеда надо все закончить. Видишь, припекает.
— Подожди, мама. Вот, смотри.-Вера игриво расправила затекшую спину. Подав вперед, отчетливо вырывавшуюся из ситцевого халатика грудь, весело произнесла:
— Ну чем не Любовь Орлова? А, мама?— после чего театрально выбросила руку вверх и трагикомично воскликнула:-Ромео! Любимый мой! Где же ты? Приди ко мне. Тебя ждет твоя Джульетта. Помоги прополоть мне этот строптивый пырей,— и разразилась настоящим, задорным хохотом.
Акулина так же засмеялась от необыкновенно смешного, трогательного облика своей Верочки. Через смех, продолжая рассматривать дочь, как бы в первый раз видя, подумала:
— Почти взрослая Вера стала. Скоро улетит из родного гнезда. Надо же, надумала на артистки выучиться. А что, пусть пробует. Трудно, правда, будет без нее. С Шуры толку мало, неповоротливая. Одна надежда на Катю. За что не возьмется девочка, все кипит в руках. За ней и Клава потянется. Ничего, справлюсь... И все же, какая Верочка, красавица. Стройная, как березка, похожая на отца. — Нахлынувшее вдруг мимолетное воспоминание о муже, Ефиме Семеновиче, который умер от тяжелой болезни, два года назад, оборвало ее смех.
Вера заметила изменения в душе матери, притихла. — Продолжим работу, мамочка?-спросила она.
Акулина Сергеевна смахнула скатившуюся одинокую слезу концом ситцевого платка, перевела разговор на другую тему: -Я, Вера, сама дополю грядки. Ты сбегай на Гнилушку. Погляди, где остальные дети. С утра за раками ушли, а их еще нет. Не утонули бы. Гони их домой. После обеда сена будем ворочать.
— Акулина! Акулина! Где ты? — вдруг издали раздался истошный женский вопль. Круглая, словно колобок,соседка, с трудом добежала до хорошо сложенного, большого дома пятистенки Дедушкиных, прислонилась к забору. Не может отдышаться. Волосы растрепаны, лицо красное.
Акулина помрачнела, не отозвалась на зов, но дочери тихо сказала:-Пойди, Вера, узнай, что Абрамиха хочет. Визжит, как зарезанный поросенок. 'Кураня' к ней часом заскочила на грядки? Пойди, узнай. И сразу на речку за детьми.
— Хорошо, мама.
Вера осторожно, ступая между грядок, вышла во двор, закрыла за собой калитку и легко босиком выбежала на улицу. Увидев, всполошенную соседку, с любопытством спросила:
КНИГА НЕ ИМЕЕТ АНТИСОВЕТСКУЮ НАПРАВЛЕННОСТЬ И НЕ ПРОПАГАНДИРУЕТ НАЦИЗМ. КТО ПРОЧЕЛ ЕЕ ВСЮ,ТОТ СОГЛАСИТСЯ С ЭТИМ ВЫВОДОМ!!!
— Когда это все началось, Клаус? — 13 декабря 1944 года. Тогда мы изменили ход истории на три дня. — Всего лишь на три дня…? — прошептал старый Ольбрихт, не замечая текущих слез. Воспоминания магнитом тянули в прошлую жизнь. — Да, ровно на три дня, и мир стал другим, — утвердительно произнес незнакомец. — Мир стал другим… — как заклинание, повторил старец. Невероятная сила разворачивала его назад. Он больше не мог сопротивляться воздействию. Он страстно, вживую захотел увидеть двойника…
Ранним утром в круглосуточный магазин на окраине Сеула входит девушка. У нее разбит нос, щека порозовела, как от удара, на внутренней стороне бедра сквозь синяки виднеются татуировки. Этой девушке, Ко Ынсе, предстоит пережить еще не одно утро субботы, провалившись во временную петлю из воскресенья назад в субботу 7 июня. За восемь суббот она станет участницей ужасающих событий, попытается спасти жизнь девушке, раскроет убийцу и тайную секту, обретет настоящих друзей, влюбится и примет себя такой, какая она есть.
Рассказ о похождениях весьма странного попаданца, который не факт, что таковой. В весьма странном мире, весьма замороженном, во многих смыслах. Магия — есть, антураж 19 века — есть. Даже романтика и профессорство, в определённом смысле, есть. Но всё несколько замороженное или отмороженное — вопрос точки зрения.Примечания автора: Итак, это продолжение похождений Грея Отмороженного из "Минус 20 градусов по Кельвину", точнее, скорее всего, его. Отсылки на книгу встречаются в тексте, но в целом — произведение самостоятельное.
Третья книга о приключениях нашего современника в период Гражданской войны. Суровые годы приходят борьбы за свободу страны… Самое трудное жить во время перемен, а я попал в самое горнило распри, застрял на крутом переломе. Эпоха Доблести, Подвигов и Славы подходит к концу и на смену ей идёт эпоха Подлости, Коварства и Предательства. Восходит Солнце Нового Мира и под его жуткими лучами гибнет всё героическое и культурное. Начинается новая Эра культа "кухарок", Серости и Посредственности. И что тут можно предпринять?
В своих прошлых жизнях я много внимания уделял магии и женщинам. Особенно женщинам! И они любили меня… …до того, как я воскрес в новом мире. Здесь я обнаружил, что в моем теле нет ни капли магической энергии. Для местных мужчин она смертельна! От нее спасают лишь каменные стены тесных резерваций. А вот местные женщины — все маги. Они прекрасно живут отдельно от мужчин. Большую часть жизни в тех совершенно не нуждаются. Не нуждаются и во мне! И это мне не нравится. Как же я, бывший темный властелин, буду жить в ТАКОМ мире? Уверен: очень даже неплохо.
Молодой студент волей судьбы или, скорее, после смачных затрещин от одного быдла попадает в другой мир. И если бы ему дали нормальное, взрослое тело, но нет. Высшие силы, создатели, демиурги закидывают его в маленькое, хлипкое тело человеческого детеныша. Ооо, это полный мрак, но гг не отчаивается. Сжав свои стальные яйца покрепче, он растет, развивается и, благодаря своей неимоверной любознательности, узнает окружающий, чуждый для него мир. На его пути будут встречаться кровожадные ихоры, чудовищные зазывалы и множество других ужасающих монстров!ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Произведение перегружено инвективной лексикойПри создании обложки вдохновлялся образами, предложенными автором.
Продолжение приключений попаданцев в начале ХХ века.