Чужое терзанье - [21]

Он вспоминает, что нужно стереть отпечатки пальцев с наручников, потом берет видеокамеру, укрепляет на небольшой треноге и наводит так, чтобы была видна вся кровать. Долго возится с ноутбуком и веб-камерой. Сэнди отчаянно бьется в оковах.

Он достает сверток, закутанный в кухонное полотенце. Делает шаг в кадр и медленно его разворачивает. Сэнди видит, что у него в руках, и на ее шее вздуваются вены. Воздух наполняется запахом мочи. Он сладко улыбается. Сейчас у него хорошая эрекция, лучше, чем при просмотре видео. Но он не должен терять над собой контроль. Ему надо, чтобы Голос им гордился, а это означает — никаких улик.

Он набирает полную грудь воздуха и выдыхает, чтобы успокоить бешено стучащее сердце. Он вспотел, пот течет по шее и спине. Он крепко сжимает свое орудие. Лезвия остро и зловеще блестят при свете лампы.

— Я надеюсь, Сэнди, что ты готова меня принять, — нежно говорит он — в точности так, как велел ему Голос.

Потом приступает к делу.

***

Кэрол разглядывала сквозь прозрачное с ее стороны стекло мужчину, приведенного в комнату для допросов. Рональд Эдмунд Александер никак не соответствовал распространенному представлению о педофилах. Не был ни щуплым и юрким, ни потным, ни неряшливым. Он выглядел так, как ему и полагалось, — средней руки чиновник, который живет в пригороде с женой и двумя детьми. Вместо забрызганного грязью плаща — скромный черно-серый костюм фабричного пошива, бледно-голубая рубашка, вишнево-красный галстук в тонкую серую полоску. Аккуратная стрижка, никаких бесплодных усилий скрыть наметившуюся лысину. Он огорченно протестовал, когда двое полицейских привели его в комнату для допросов. Они не имели права, горячился он, никакого права врываться в его офис в «Брэдфилд Кросс», словно он какой-то уголовник. Ведь он согласился на добровольное сотрудничество, разве не так? Им было достаточно лишь позвонить по телефону, и он тут же явился бы сам. Не было вообще никакой необходимости так компрометировать его на работе.

Кэрол смотрела на Александера из соседней комнаты наблюдения и пыталась определить, за что она ненавидит его сильней: за те поганые картинки в его компьютере или за то, что он воплощал в себе всех бюрократов, которые когда-либо доводили ее до бешенства своими мелочными придирками. Ей хотелось войти к нему прямо сейчас, но — увы — его адвокат опаздывал.

До приезда адвоката его пришлось перевести в камеру, также оборудованную для наблюдения. Он держался на удивление спокойно, отметила она. Интересно, какой вывод сделал бы Тони по поводу такой манеры поведения. Александер оглядел помещение и спокойно сел на койку, широко расставив ноги, скрестил руки на груди и уставился на стену. Дзен и умение владеть собой, кисло подумала Кэрол.

Наконец дверь открылась, заглянула Пола:

— Пора, шеф. Прибыла его адвокат.

— Кто такая? — поинтересовалась Кэрол, с трудом оторвав взгляд от Александера.

— Бронвен Скотт.

Кэрол помнила эту даму еще по своей предыдущей работе в городе. В отличие от многих защитников, Скотт одевалась в костюмы «Дольче & Габбана» и туфли соответствующего цвета и предпочитала сумочки от Прада. Блестящие черные волосы до плеч и безупречные ногти всегда пробуждали у Кэрол чувство стыда за свою неопрятность: ей начинало казаться, будто ее только что вытащили из постели и не дали привести себя в порядок. Все бы ничего, но вот только безупречный внешний вид Скотт дополняли острота ума и агрессивность. Всем своим видом она словно предупреждала: если ты можешь позволить себе взять в адвокаты Бронвен Скотт, считай, твое дело в шляпе.

— А, ну-ну… — промямлила Кэрол, направляясь к двери.

Выйдя в коридор, она столкнулась нос к носу с адвокатом.

— Инспектор Джордан, какой сюрприз! Я думала, что вы покинули нас ради более эффектных подмостков, — холодно и удивленно протянула Скотт.

— Старший инспектор, если уж быть точной. И вы знаете лучше чем кто бы то ни было, что в расследованиях, которые мне приходится вести, нет ничего эффектного. Пойдемте?

Скотт покачала головой:

— Нет-нет. Я не знаю, где вы скрывались все это время, старший инспектор, но тут, в Брэдфилде, защитникам по-прежнему дозволено говорить с клиентами приватно. До этого мне хотелось бы получить от вас объяснение о причинах задержания моего клиента.

Ничего неожиданного, подумала Кэрол, а вслух произнесла:

— Когда ваш клиент был арестован, мы конфисковали его компьютерное оборудование и подвергли его анализу. Среди прочих материалов у него обнаружена фотография, имеющая непосредственное отношение к серьезному расследованию, которое я веду в настоящее время. Именно об этом снимке я и намерена с ним поговорить.

— Что за снимок?

— Я буду рада поговорить об этом на допросе и покажу копию вам и вашему клиенту.

Скотт покачала головой:

— Вы действительно все забыли, не так ли, старший инспектор? Для содержательной беседы с моим клиентом мне необходимо знать, о чем вообще идет речь.

Наступило долгое молчание. Кэрол кожей ощущала взгляд Полы, выжидательный и оценивающий. По сути, сейчас не было резона делать из фотографии секрет. Непохоже, чтобы Рон Александер мог оказаться серьезным подозреваемым в исчезновении Тима Голдинга. Если она откажется рассказать Скотт о фотографии, то на допросе они устроят игру в молчанку, это уж точно, и закон оставляет за ними такое право. Если предъявит фото лишь на допросе, Скотт просто возьмет тайм-аут для обсуждения ситуации с клиентом. Кэрол задумалась. Ей необходимо сотрудничество Александера в деле Тима Голдинга. И наплевать, как это скажется на расследовании, заведенном против педофила.