Чужое оружие. По ту сторону добра. Следы на воде - [3]

Поднял голову.

Ружена перехватила его взгляд.

— Я тебе не нравлюсь?

Как все объяснить? Вчера она посмеялась, когда он сказал, что для него работа — это его жизнь. «Значит, ни дня без преступника?» — спросила она.

— Ой, Дима, мне, должно быть, уже ничего не идет, — продолжала поглядывать в зеркало Ружена. — Огрубела я в экспедициях…

— Ну, что ты, — механически произнес Коваль, думая о своем. — Тебе все к лицу… И шляпка, и…

— Что с тобой? У тебя неприятности?.. — Она взяла Коваля за руки, заглянула в глаза. — Ты взял билеты?..

— Неожиданное задание, Руженочка. Отпуск немного откладывается… Завтра в командировку.

У нее опустились руки.

— Как же так?

Коваль привлек Ружену к себе. Его снова опьянил дурманящий запах ее волос…

…Какой-то Чепиков… застрелил жену и любовника… Из трофейного парабеллума. Во дворе, над Росью… В то время, как он, Коваль, отважился на новую жизнь, которую так нелегко начинать в его годы…

Ружена легонько оттолкнула его.

— Правда? — Она еще не до конца верила в то, что сказал Коваль.

— Служебная необходимость, милая… — Он не привык быть в роли виноватого и нахмурился.

«Служебная необходимость». Она уже слышала эти слова. Однажды его вызвали прямо из театра… Тогда он тоже сказал: «Служебная необходимость», — и она поняла. Но теперь? Когда они наконец собрались, можно сказать, в свадебное путешествие…

Дмитрий Иванович уже видел на фотографиях убитых — худенькую молодую жену Чепикова и плотника Лагуту. Сам Чепиков — пожилой, морщинистый человек — сидел понурый. Коваль не верил фотографиям. Они не передают ни цвета глаз, ни настроения, ни характера. Фотография запечатляет лишь мгновение, и оно не может по-настоящему характеризовать личность.

Обнимая Ружену, Дмитрий Иванович чувствовал, что должен безотлагательно увидеть этого Чепикова, услышать его голос. Какое безумство толкнуло человека на такое преступление?!

— Разве, кроме тебя, некого послать?

Это голос Ружены. Он дошел до сознания Дмитрия Ивановича словно из другого мира.

Через неделю Управление уголовного розыска должны слушать на коллегии министерства, и поэтому Непийводу беспокоит отсутствие доказательств по делу Чепикова…

— Может, и было. Начальству виднее.

— Ты еще шутишь! — Голос Ружены задрожал. На глазах появились слезы.

— Приказы не обсуждают.

Она с надеждой посмотрела на Дмитрия Ивановича, но на его лице не было и намека на шутку. Расстроенная, подошла к столу, схватила новенький цветастый купальник.

— Всего недели на две, не больше, — оправдывался Коваль. — Давай подождем, — попросил он как можно мягче.

— Я уже и отпускные получила, — буркнула Ружена, бессильно опускаясь на диван. — Думала, впервые за последние годы отдохну летом…

Коваль поймал себя на горькой мысли: «Что же это за жизнь будет? Она — в экспедициях, у меня — командировки, розыски. Снова одиночество, только „одиночество вдвоем“. Еще тяжелее, чем раньше».

Заметив в руках купальник, Ружена отложила его в сторону и решительно сказала:

— Я поеду в санаторий!

— Подожди, не торопись, — попросил Коваль. Он топтался по комнате в тапочках, не зная, как убедить Ружену. До чего же сложно строить жизнь немолодым людям, с чувствами, далекими от юношеских страстей!.. А может, эти чувства куда глубже, крепче и более проверенные?

И тут же мысли его возвратились к убийству на Роси. Там убитый Лагута и подозреваемый Чепиков тоже люди немолодые, его ровесники, но какие страсти бурлили в них, если уж дело дошло до убийства!

— А чего ждать, — сказала тем временем Ружена. — Что у тебя изменится? — В глазах ее вспыхнуло упрямство. — Все ясно, Дмитрий. Я не хотела верить предчувствию…

«Видишь, уже „Дмитрий“», — отметил про себя Коваль. Но не обиделся, словно все, что окружало его, поневоле отступило, а вместо этого — лишь беспокойные мысли о предстоящем деле, о незнакомых ему людях… Это становилось сейчас самым важным.

— Я поеду на Кавказ, а ты, когда освободишься, если захочешь — приедешь…

Ружена подошла к телефону. Полистала записную книжечку, набрала номер.

— Андрей Борисович? — сказала она в трубку. — Извините, что беспокою дома. Это — Станкевич. Путевку еще никому не отдали?.. Утром зайду. Спасибо…

Коваль тихо приоткрыл дверь в коридор. Он уже не видел, как Ружена обернулась, как несколько секунд глазами искала его и, опустившись на диван, разрыдалась…

«Волга» вырвалась из лесу на солнечный простор и помчалась вдоль серебристо-синей, усеянной блестками реки. Впереди вырастали на глазах облитые утренними лучами домики городка.

Вскоре машина подъехала к старому двухэтажному зданию милиции, стоявшему над Росью.

Дмитрия Ивановича ждали. Не успела «Волга» затормозить, как на крыльцо вышел лейтенант с красной повязкой дежурного на рукаве кителя.

II

Просидев около часа над материалами уголовного дела об убийстве Петра Лагуты и Марии Чепиковой, Коваль пригласил к себе сотрудников райотдела милиции.

Началось первое оперативное совещание.

Начальник милиции Литвин, тесноватый мундир которого свидетельствовал, что полнеет майор быстрей, нежели получает новое обмундирование, начал сообщение о происшествии на хуторе Вербивка словами:

— В прошлом году раскрытие преступлений в районе было стопроцентным. За первое полугодие количество социально опасных действий уменьшилось. Дальше, надеялись, еще лучше будет, а тут — убийство… — Он насупился, посмотрел на листок, который достал из папки, и, не доверяя своей памяти, прочел: — «Вечером восьмого июля в двадцать два часа сорок пять минут на хуторе Вербивка, который расположен на берегу Роси, во дворе гражданина Лагуты Петра Петровича раздались два выстрела. В двадцать два часа пятьдесят минут прибежал сосед Лагуты — гражданин Федирко М. М., за ним через две-три минуты Толочко С. А. и Григорук П. Т. Они обнаружили трупы двоих убитых: гражданина Лагуты П. П., тысяча девятьсот двадцать первого года рождения, плотника-надомника, и гражданки Чепиковой Марии Андреевны, тысяча девятьсот тридцать восьмого года рождения, жены гражданина Чепикова Ивана Тимофеевича.