Чужие смешные печали - [9]

АНТОНИНА. Кулема! Затащат! Не боись! Это ж надо такой дурой всю жизнь прожить?!

ПЕТРУНИНА. Ты, Тонька, тоже хороша. Понимать же должна. Насмехаешься, насмехаешься.

АНТОНИНА. Смеемся -- значит, живем весело, от души.

Слышь, Петрунин! Ты если еще раз Валентину пальцем тронешь -- я тебе твою гармонику на голову натяну и два раза прокручу, понял?! Она ж твое дитя носит, алкоголик.

ПЕТРУНИН. Это не мое.

АНТОНИНА. Заткнись. идиот. Да кто на нее сейчас позарится? Ты погляди на свою кралю-то -- тут чужого мужика неделю поить надо!

ХЛОПУШИН. И кормить. Между прочим, граждане проголодались.

АНТОНИНА. А все, собственно, готово. (Снимает фартук)

Ну, как платьице? (Любовно оглаживает платье)

ПЕТРУНИН. В-во! Еще бы чуть получше -- и уже вообще никуда не годилось.

АНТОНИНА. (Мрачно) Идите за стол.

Тебе, Валька, шампанского, а то спьянишься -- не так рожать полезешь... Вам, Капитолина Сергеевна?..

ХЛОПУШИНА. Нет-нет, я только воды.

АНТОНИНА. Значит, тоже шампанского. Мой праздник никому портить не позволю. (Мужикам) Ну, вы сами, вы себя не обидите.

ПЕТРУНИН. Итак, Тоня, по какому случаю гуляем?

АНТОНИНА. ...Уезжаю от вас, Петрунин!!!.. Все!!!... Прощаюсь.

Вот халупу продала. Помогли добрые люди.

ПЕТРУНИНА. Батюшки, продала? Уезжаешь? Куда, Тоня? Туда? Батюшки! Да как же это?! Ой, сумасшедшая! И как продала -- с вещами? Вещи-то куда?

АНТОНИНА. Да какие вещи? Рухлядь!

ПЕТРУНИНА. А машинка стиральная? А шифоньерчик? Буфетик? Нам бы на кухню такой буфетик! Уж как я мечтала!

АНТОНИНА. Да бери, Валька, все бери! Не с собой же их везти! (Петрунина радостно порывается идти за вещами. Петрунин останавливает жену)

ПЕТРУНИН. Куда!

Вот Тонька! Вот дает! Знай наших! К Жаку своему? Танки идут на Париж? Одним махом, да? Рубанула -- и все?..

АНТОНИНА. Рубанула -- и все, Петрунин. И поминай, как звали. Последний шанс, Ваня. Такого больше -- ни-ни. А если это мой кусок пирога?! Если -вот он, долгожданный???!!!

ХЛОПУШИН. Но как же так? А родина? А мы?

АНТОНИНА. Одинокой бабе за сорок где тепло -- там и родина. Я ее с собой потащу что ли, родину-то?.. А вы в гости приезжать будете. Не говори ничего, Сергевна, не говори! Загуляла бабушка -- гори все синим пламенем! Где ты, моя юность, сладкие деньки?!

ПЕТРУНИН. Вся наша юность -- ревматизм да митинги. Сплошная комсомольская стройка, екарный бабай. А какой для души праздник был! Майские помнишь? А? Помнишь майские? Флаг на шею, до первого магазина -- и в лесок. А там девок по кустам нецелованных, как колорадских жуков!

ПЕТРУНИНА. (Мечтательно) На Первое Мая ты мне один раз "Красную Москву" подарил!..

ПЕТРУНИН. Рождаемся для радости и счастья ...а живем так, будто дерьма объелись.

Хочу обратно в коммунизм, терпежу нет!

ХЛОПУШИНА. (Опьянев) Господи! Как хорошо! Какое это все-таки счастье -жить!.. Дышать пьянящим ароматом весны, пусть не твоей, пусть чужой!..

Я вчера разговаривала с Сергеем Викторовичем. Он опять звал меня к себе. А потом вдруг спросил: -- Ну, как там у вас?.. Я говорю: -- Вишни, Сережа, зацвели. Как в нашей юности, как в первые дни наших встреч!..

...Он плачет, и я плачу. И ни о чем больше не можем говорить.

АНТОНИНА. Да. Счастливая вы, Капитолина Сергеевна.

...А мне, наверное, и вспомнить будет нечего. Обычная бабская доля: спала с одним, замуж вышла за другого, а любил меня третий...

ПЕТРУНИН. Одной рукой задницу и титьку не схватишь. Да.

Ты, Тонька, прям как Анна Каренина. Расписала, хоть на рельсы ложись. Только тебе по твоим габаритам бронепоезд нужен -- обычный пассажирский тебя не возьмет.

ПЕТРУНИНА. Никому из нас легкой доли не досталось. У каждого свое болит.

АНТОНИНА. Шелупонь мы, шелупонь!.. Непутевые какие-то!.. Жизнь мелькнула -- а я и рассмотреть не успела, что ж она такое!.. Полный шифоньер праздничных платьев, а надеть некуда. Все мои праздники здесь давно прошли. Может, хоть там?..

ХЛОПУШИН. У вас даже от разговоров плесенью пахнет. Вечная память доживающим свой век дорогим гражданам страны, которой уже нет. Аминь. (выпивает)

ПЕТРУНИН. Лимончик?

ХЛОПУШИН. Спасибо. Для сегодняшней жизни мы не пригодны. Что мы умеем? Чему нас учили? Пить да плакать. И ничего не делать.

ПЕТРУНИН. Сопливые заговорили.

ХЛОПУШИН. Да, да. Молодое дерево сопливо, да живуче. Старое сухо, да трухляво. Дунь, плюнь -- и рассыплетесь. Никому не нужные. Привидения на отшибе. Несколько лет такой жизни -- и меня можно будет прописывать в вашем бараке навечно.

ХЛОПУШИНА. Что с тобой, Андрей? Что ты такое говоришь, мой мальчик?

ХЛОПУШИН. Ничего особенного, старушка. Успокойся. Мы просто беседуем с твоим Петруниным. Правда, Петрунин? О том, о сем. О счастье, о несчастье.

АНТОНИНА. Самый счастливый человек у нас в городе -- Николка-дурачок. Придет с утра на автостанцию, настреляет мелочи на сигареты да на стопочку -- и целый день только мычит да улыбается.

Что такое счастье, Петрунин?

ПЕТРУНИН. Все бабы дуры. Это ж просто, это элементарно. (Загибает пальцы) Первое. Чтоб начальство и всякие там умники (Смотрит на Хлопушина) были подальше. Второе. Чтоб пенсию давали водкой -- три ящика в месяц, и день в день. И третье. Чтоб в столовой на рынке хлеб, соль и горчица были бесплатно.