Чужие дети - [18]
– На вот, глотни.
Кристина взяла бутылку и припала к горлышку сухими, растрескавшимися губами. Бережно вернула драгоценный сосуд Юльке и вдруг затряслась. Зубы ее стучали так, что, казалось, даже воспитатели в своей комнате это слышали. Пришлось сунуть бутылку под стол и срочно заняться новенькой. Юлька набросила ей на плечи свое одеяло и обняла подрагивающие плечи. Долго они сидели так, слившись в одно неприкаянное целое. Потом дрожь Кристинки улеглась. Вместо этого она начала раскачиваться из стороны в сторону, словно пыталась сама себя укачать.
– Че выперли-то тебя от папани? – спросила Юлька.
– Откуда знаешь? – Голос у Кристинки был низкий, глубокий. За время своего пребывания в баторе она только что заговорила в первый раз.
– У нас тут новости расходятся мгновенно, – Юлька вздохнула, – все сразу в курсе.
– Не скажу!
– Да ладно тебе! Я своих не сдаю.
– Проехали.
– Ну, как хочешь, – Юлька решила применить более действенный метод, – а мой папашка меня к себе даже не взял.
– Он один живет? – Кристина наконец-то посмотрела на Юльку. У нее оказались огромные голубые глаза, которые сияли серебром в лунном свете. Юлька позавидовала – вот бы и ей такие. А не обычные, мутно-зеленого цвета.
– Не-а. С новой женой и новым ребенком.
– И у меня. – Кристинка слабо улыбнулась. – Двое спиногрызов у них. Но папка не виноват, это все мачеха.
– Да? – Юлька навострила уши. – Вот уродина.
– Специально меня затащила. «Плановый осмотр, диспансеризация, пятнадцать лет». А потом взяла и отцу доложила с таким видом!
– О чем?
– О том, что дочь его порченая…
Кристинка резко замолчала – испугалась, что зашла в своих откровениях слишком далеко. Юлька тут же почувствовала перемену ее настроения.
– Бухать еще будешь? Я тоже глотну.
– Давай!
Они по очереди несколько раз передали друг другу бутылку. Вино почти закончилось, но Юлька больше не думала об этом. Приятное тепло в теле и помутнение в голове принесли ощущения, отдаленно похожие на счастье.
– Парня-то хоть любила? Хороший?
– Ты это о ком?
– Ну, о том, с которым мутила.
– Не встречалась я ни с кем. – Кристинка отвернулась к окну, за которым лениво играли ветками усталые к осени деревья.
– А тогда как?
– У нас обычаи такие в прежнем баторе были, – она перестала прятаться, рассказывала как есть, – не даешь парням – избивают до смерти. Мне несколько раз ребра ломали. И ногами били. Я сначала держалась, а потом думаю, да пропади оно пропадом. Себе дороже.
Юлька теперь застыла сама. Представила, что бы делала в такой ситуации. Весь детский дом сразу бы на уши поставила, директору даже рассказала.
– Ни фига себе, – наконец отвисла она.
– А у вас тут такого нет? – Кристина с опаской посмотрела на Юлю.
– Да ты что?! – Она аж подпрыгнула. – У нас проверка за проверкой. Это ж Москва. А ты где жила?
– В Смоленской области.
– И питалки че? Не заступались?
– Они сами наших боялись. – Кристинка тяжело вздохнула. – На ночь закроют снаружи двери в комнаты, и всё. А там же детский дом семейного типа, в группе «братья-сестры» разных возрастов. Девочки-мальчики через занавеску. Была одна смелая воспитка, пыталась нас защитить, так ее парни тоже всем составом отымели.
– И она их не посадила?!
– Директор даже рот открывать запретил.
– Ниче себе! – Юлька поторопилась успокоить Кристину: – У нас директор хороший. Питалки разные, конечно, но в целом норм.
– Ты смотри только, – Кристина взглянула на Юльку с угрозой, – ляпнешь кому, убью!
– Оно мне надо? – Она сделала большие глаза. – А как же ты выбралась оттуда?
– Сбежала. Нашла в документах, что у меня папаша есть. И сиганула из батора своего в Москву. Где шла, где попутки подвозили. За сутки добралась.
– Менты тебя не заметили?
– Не-а. Я же выгляжу на все двадцать лет, им и в голову не пришло. С рюкзаком, одета норм. Не цеплялись.
– И что?
– Пришла к отцу. Он, оказывается, искал меня, когда мама умерла. Но не нашел. Ты прикинь?
– И он тебя согласился взять? – Юлька почувствовала острый укол ревности.
– Еще как! – Кристинка оживилась. – Обрадовался, домой сразу повел. Его стерва даже обо мне знала. Честный такой. Еще до свадьбы ей рассказал.
– Надо же.
– Вот-вот! Папаша у меня хороший, но подкаблучник, с-с-собака, – она отвернулась к стене, – и эта тварь ему доказала, что я дефективная. Если в пятнадцать лет уже не целочка, значит, все. Можно ставить крест.
– Но ты же не виновата!
– А кому какое дело? – Кристинка сверкнула в темноте глазами. – Я вот думаю иногда, лучше б мне все руки-ноги переломали. Тогда бы не была «дефективная» – ну в гипсе бы походила, вылечили бы, и всё. А раз меня насиловали, это не травма, не болезнь. Это типа моя вина…
– Тс-с-с-с. – Юлька услышала легкое движение в коридоре, сунула второпях пустую бутылку под стол и легла в кровати Кристины, накрывшись своим одеялом.
– Вырасту, мачеху замочу, – пробормотала та себе под нос, уютно устроившись рядом, – в опеке такого про меня наговорила! Про разврат. Про угрозу двум ее соплякам. Твари! Я им и детей нянчила, и по дому помогала. Все делала, лишь бы только не выгнали. А они вон, другой повод нашли…
Глава 8
Влад вошел в костюме и галстуке – только что вернулся с работы. Поцеловал Катю как обычно в макушку, сел напротив нее у письменного стола и стал смотреть на жену поверх монитора. Пристально, не отводя взгляда. Она смущенно ему улыбнулась.
У них нет собственных ИМЕН – их называют «Все-встали», «Все-вышли», «Идите-сюда», а слово «мама» для них – ПУСТОЙ набор звуков. Они не плачут, потому что слезы не вызовут сочувствия, а повлекут за собой наказание. Они боятся прикосновений и не умеют раскрываться навстречу людям. Перед вами подлинная исповедь сироты Сании Испергеновой. Реальная история жизни в доме ребенка и детском доме. История, способная изменить к лучшему вашу жизнь и жизни тысяч детей, оказавшихся без родительской любви.
Есть произведения, написанные в соавторстве. Ильф и Петров, Анн и Серж Голон… Олег Рой и Диана Машкова продолжили эту традицию. Но уникальность их романа в том, что он представляет собой перевертыш: одна и та же история рассказывается с позиции мужчины и с позиции женщины. Вы думаете, что сюжет таким образом дублируется? Отнюдь! Ведь мотивы поступков у женщины и мужчины, как правило, не тождественны. Особенно когда дело касается любви и брака.
Они раскачивают кроватки, в которых спят. Они качаются даже тогда, когда отвечают перед школьной доской. Они собираются в стаи и шельмуют тех, кто не такой, как они. Они воруют. Они курят и пьют. Они рано начинают половую жизнь. Они огрызаются и грубят. Именно это вы знаете о сиротах из детских домов. Именно это знание, сопровожденное непониманием и страхом, становится препятствием в усыновлении. А теперь приготовьтесь: перед вами исповедь сироты Георгия Гынжу, в подлинности которой никто не усомнится. Реальная история жизни в детском доме, рассказанная мальчиком, проливает свет на все, что вас пугает и отталкивает.
Семья, достаток, любимая работа – все это было у Маши Молчановой. Однако покоя в душе она не находила. Какой толк от личного благополучия, если рядом так много несчастных брошенных детей, обреченных на одинокую жизнь в детском доме? Маша мечтала помочь хотя бы одному такому ребенку… Но ее терзали сомнения: вправе ли она брать на себя такую ответственность, справится ли с тяжелой ношей? Ведь и у нее самой не все благополучно: дочь-подросток не поддается контролю, с мужем случаются ссоры. Их семейный корабль хоть и не идет ко дну, но время от времени попадает в жестокие шторма… А если она не сможет сделать счастливым маленького человечка? Если и ее близким, и приемному малышу станет только хуже?
Как и многие женщины, Света ставила во главу угла личную жизнь. Кто-то ведь должен заниматься детьми, домом, пока мужчина зарабатывает деньги и реализует амбиции! Проблемы в бизнесе у мужа волновали девушку лишь постольку, поскольку он все чаще стал прикладываться к бутылке и отказываться от секса. Чтобы вернуть прежнее расположение супруга, Светлана, обладательница красного диплома по финансам, решается включиться в семейное дело. И так получается, что бизнес увлекает ее. Только рад ли этому супруг, вдруг почувствовавший достойного соперника рядом с собой? И довольна ли изменениями в жизни сама Светлана?
У него прекрасная семья: любящая жена, подающий надежды сын, очаровательная дочурка. У него замечательная работа: риск, ответственность, отдача. Ему покоряется мечта: взяв в свои руки штурвал, он устремляется в синюю высь. Он окружен друзьями. И в целом – счастливый человек! Но когда появляется она – женщина из прошлого, – все в жизни кажется блеклым, мнимым, напрасным. Он готов разрушить свое настоящее, только бы снова вдохнуть запах ее волос. Но войти ли дважды в одну и ту же реку?
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.