Чужие браки - [32]

Размышляя об этом, Дарси не прерывал беседы о театре.

— А вы видели последнюю пьесу Артура Миллера? — спрашивал Дарси, и Нина что-то отвечала, пребывая все в том же лихорадочном возбуждении. Через комнату им делал какие-то знаки Джимми Роуз, хотя ни Нина, ни Дарси его не замечали.

Зашел Тоби, старший сын Эндрю и Дженис. На нем была просторная роба с капюшоном и огромного размера ботинки. Волосы, коротко подстриженные сзади, спереди падали на лоб.

— Всем привет, — сказал Тоби, усаживаясь на низенький столик, стоящий посреди комнаты. Одной рукой он откинул со лба непослушную прядь, которая тут же вернулась на свое место. Нина с большим интересом отметила про себя раскованность мальчика, подумала, что когда она и его отец были в том же возрасте, они наверняка остолбенели бы от смущения, если бы им предложили войти в комнату, полную гостей, что, впрочем, и не было принято в те годы.

«Старею», — улыбнувшись про себя, подумала Нина.

— Ты сделал уроки, Тоби? — спросил Эндрю.

— Да, пап, все в порядке, — ответил мальчик, опять пытаясь поправить волосы.

— Я слышал, вы хорошо сыграли вчера, — вступил в разговор Дарси.

— Да, неплохо, — ответил Тоби, и они принялись обсуждать игру школьной футбольной команды. Нина ничего не могла сказать по этому поводу, она вообще не очень представляла себе, как следует разговаривать с двенадцатилетним собеседником. Тоби загораживал ее от Гордона, и пользуясь этим, Нина решилась наконец взглянуть на него. Она тут же встретилась взглядом с глазами Гордона. Нину мгновенно пронзило чувство волнующей нежности. Боже, она помнила каждую черточку, каждый штрих его лица и тела, и чувство это было настолько странным, что казалось совершенно нелепым ощущать его здесь, посреди обычной воскресной встречи друзей.

Она чувствовала, что знает мужчину, сидящего в кресле напротив, так хорошо, как будто это Ричард воскрес из мертвых. Нина чуть улыбнулась, и улыбка эта тут же отразилась в глазах Гордона. Еще несколько секунд они смотрели друг на друга все с тем же выражением радостного удивления, затем Нина с усилием отвела глаза.

Невероятно, но никто из присутствующих в комнате не прервал разговора, никто не заметил то, что только что произошло между ними, никто не обратил внимания, на этот взгляд, красноречивее которого трудно было себе что-нибудь представить. Все продолжали болтать друг с другом, даже не взглянув в их сторону. Сердце Нины учащенно билось, рот словно вдруг высох от жажды.

Нина сделала большой глоток вина и тут же почувствовала, что в секунду опьянела. Она словно видела себя со стороны.

Дженис положила руку на плечо сына.

— Уилл собирается ложиться? — спросила она. — Если ты уже сделал все свои дела, Тоби, то и тебе пора отправляться спать.

— Ну, мам… — начал Тоби.

— Делай так, как говорит мама, — прервал его Эндрю.

В нытье Тоби в общем-то и не было настоящего протеста, так же как в ответе Эндрю — настоящей строгости. Нина с ее обострившимся восприятием тут же поняла, что Эндрю и Тоби разыгрывают роли строгого отца и непослушного ребенка в основном для гостей. Ханна Клегг тоже кивнула, понимающе улыбаясь. Опять фасады, подумала Нина, и тут же вспомнила, какими показались ей все эти люди, когда она видела их в первый раз: красивые, счастливые пары. Теперь же она как бы заглянула за хрупкую грань внешних эффектов. Когда Нина опять встретилась взглядом с Гордоном, в глазах ее было виноватое и одновременно страстное выражение.

— Я поднимусь наверх, проверю Уилла, — сказала Дженис, — и можем приниматься за ужин.

Тоби, пожелав всем спокойной ночи, отправился наверх вместе с матерью.

Гости поднялись. Дарси сопровождал Нину, слегка касаясь кончиками пальцев ее спины. Она чувствовала, что Гордон идет за ними, но нашла в себе силы дойти до кухни, не оглянувшись.

Дженис стояла в переднике у кухонного стола.

— Я говорила, это будет тихий семейный ужин, — как бы извиняясь перед Ниной, сказала она. — А когда ешь в столовой, это выглядит как-то чересчур официально.

— А я больше люблю столовую, — вставил Эндрю, проходя мимо.

— Тогда оставайся по утрам дома и помогай мне убираться, — холодно произнесла Дженис. — А Нине все равно. Правда, Нина?

— Ну конечно.

— Садитесь кто как хочет, — сказала Дженис. Только жены, чур, подальше от мужей.

Нина села между Дарси и Джимми Роузом. Гордон сидел с другой стороны от Джимми, и Нине не было его видно. В противовес заверениям Дженис, что это всего-навсего обычный воскресный ужин, стол был накрыт льняными салфетками, с серебром и роскошными хрустальными рюмками и бокалами. Чувствуя себя явно как дома, Дарси Клегг обошел стол, разливая эльзасское вино.

— Тост, — громко объявила Ханна, когда все бокалы были наполнены. Заколов свои шикарные волосы, Ханна выглядела совершенно по-другому, казалась старше. — За дружбу.

— За любовь и дружбу, — как ни странно, это добавила Стелла. Через стол она кивнула Нине. На секунду воцарилось молчание, затем Джимми Роуз шутливо поддержал жену.

— За любовь и дружбу.

Все выпили, кроме Дженис, копошившейся вокруг рабочего столика. Наконец она поставила на стол большое овальное блюдо, где на листьях зеленого салата были разложены куски заливного из овощей. Причудливо нарезанные кусочки моркови и зеленого перца, цветы брокколи плавали в золотистом желе. Нина знала, как долго и трудоемко готовить такое желе, и еще раз отметила про себя, что претензия на простоту и обыденность явно была нарочитой.