Чужеземные тропы, незнакомые моря - [93]
Предвестники Тимбукту появляются в образе горных туарегов, которые, как и в незапамятные времена, предъявляют свои права на дань. Они поднимаются на борт и берут все, что понравится. Светлокожие мавры слывут здесь богачами, и из предосторожности Абд-Аллахи прячется под ящиками и циновками. Но и это последнее испытание остается позади, и баржа причаливает к Кабра — порту города Тимбукту.
Это было 20 апреля 1828 года. Как во сне бредет Кайе по песчаной, заросшей колючим кустарником равнине, отделяющей Кабра от города. Наконец он у цели, за которую уплатил своей молодостью и здоровьем. Теперь он не замечает ни верблюдов, пасущихся в скудной поросли под присмотром негритянских мальчишек, ни караванов, идущих к городу со всех сторон в дымке красноватой пыли. Его взгляд устремлен туда, где обрубленными конусами неуклюже вздымаются степы двух мечетей из глины. Город вырастает из ландшафта внезапно, сразу. У него нет городских стен. Зачем они? Далекая безмолвная пустыня защищает его лучше любых стен.
Кайе идет вдоль узких улиц, заставленных ветхими глинобитными домишками. Тут и там они освобождают место площадям, заполненным пестрой рыночной толпой. Внешний вид города беден и неимоверно грязен. Вот какова она, «царица пустыни», о которой еще мечтали, не сумев до нее добраться, старые португальские моряки. Разочарованно отмечает Кайе в своей записной книжке:
«Немного успокоившись, я понял, что открывшееся передо мной зрелище не соответствовало моим ожиданиям. Я совсем иначе представлял себе этот великолепный и богатый город. На первый взгляд Тимбукту — просто скопление плохо построенных глинобитных домов. В какую сторону ни взглянешь, только и видишь, что огромную равнину, покрытую сыпучими песками, желтовато-белую и совершенно бесплодную. Небо на горизонте светло-красное, в природе разлита печаль, царит тишина; не слышно птичьего пения. Но все-таки есть что-то внушительное в этом городе, возникшем среди песков, и невольно восхищаешься трудом тех, кто его основал…»
Опекаемый старым мусульманином, на которого произвела впечатление «набожность» мнимого араба, прожил Кайе в Тимбукту четыре дня. Он узнал, что был не первым европейцем в этом городе. Два года назад сюда с севера пришел англичанин Ленг[336]. Но бывший на нем английский мундир не только не уберег его, а, напротив, стал роковым. В нем заподозрили английского шпиона, и, едва он оставил город, как на него напали то ли туареги, то ли люди из племени берабиши с требованием, чтобы он отрекся от своей веры. Но Ленг повторял одно только: «Бог велик!» И ничто не могло заставить его добавить еще, как требовали: «…и Магомет — пророк его». Задушенный, он остался лежать на дороге. Судьба Ленга призывала к осторожности. Удастся ли Кайе стать первым европейцем, сумевшим благополучно уйти отсюда? Тревожный вопрос. Задача предстояла трудная: дорога в Марокко пролегает по самой опасной части пустыни и может стать роковой даже для более опытных людей.
В начале 1828 года оставшийся без средств Кайе примкнул к направлявшемуся на север каравану. Жара, жажда, голод и редко стихающие песчаные бури совершенно подорвали его здоровье. Но с железной энергией Кайе продолжает вести свои ежедневные записи…
…Через 3 месяца перед домом французского консула в Танжере остановился человек в лохмотьях. Трудно узнать в этом испитом, изможденном бродяге европейца. Но сомненья нет — это Кайе, тот самый Кайе, который 538 дней тому назад начал на западном побережье свой полный злоключений поход, тот самый человек, за жизнь которого никто не дал бы ни гроша. Но он видел Тимбукту, далекую легендарную столицу Сахары, и живым возвратился оттуда!
Если раньше этого чудака встречали пожиманием плеч, насмешками или пустыми обещаниями, то теперь его одолевают почестями. Он получил 10 тысяч франков премии Парижского географического общества, его наградили орденом Почетного легиона, ему назначили государственную пенсию. Короче, теперь ему предоставили те средства и связи, которых так недоставало раньше. Кое-чего он, однако, лишился: крепкого здоровья, непоколебимого оптимизма и молодости, позволивших ему в одиночку свершить то, что было под силу разве что большой, хорошо оснащенной экспедиции.
Но не было недостатка и в попытках умалить заслугу Кайе. Чванные, кичащиеся своими научными привилегиями кабинетные ученые не могли стерпеть, что сын «только» пекаря дерзнул…
Кайе менее всего был дерзким. Вежливо, но твердо он ответил своим недоброжелателям:
«Я выполнил задачу без научной подготовки, нищий, не получая никакой помощи. Но я рассказал Европе, что такое Тимбукту. Единственное достоинство моего сообщения — правдивость. Пусть у меня не отнимают того, что добыто столькими страданиями. Несовершенство стиля и мое невежество пусть критикуют те, кто не бывал в Тимбукту, а совершенствовался в науках и искусствах дома».
Едва достигший 30-летнего возраста, разочарованный и уставший от постоянных враждебных нападок, Кайе удалился в деревню и там в 1838 году умер от болезней, приобретенных в Африке, — жертва своей страсти.
Таковы были сведения и события, связанные с Черным континентом. Все это знал Генрих Барт.
Для истории русского права особое значение имеет Псковская Судная грамота – памятник XIV-XV вв., в котором отразились черты раннесредневекового общинного строя и новации, связанные с развитием феодальных отношений. Прямая наследница Русской Правды, впитавшая элементы обычного права, она – благодарнейшее поле для исследования развития восточно-русского права. Грамота могла служить источником для Судебника 1497 г. и повлиять на последующее законодательство допетровской России. Не менее важен I Литовский Статут 1529 г., отразивший эволюцию западнорусского права XIV – начала XVI в.
Гасконе Бамбер. Краткая история династий Китая. / Пер. с англ, под ред. Кия Е. А. — СПб.: Евразия, 2009. — 336 с. Протяженная граница, давние торговые, экономические, политические и культурные связи способствовали тому, что интерес к Китаю со стороны России всегда был высоким. Предлагаемая вниманию читателя книга в доступной и популярной форме рассказывает об основных династиях Китая времен империй. Не углубляясь в детали и тонкости автор повествует о возникновении китайской цивилизации, об основных исторических событиях, приводивших к взлету и падению китайских империй, об участвовавших в этих событиях людях - политических деятелях или простых жителях Поднебесной, о некоторых выдающихся произведениях искусства и литературы. Первая публикация в Великобритании — Jonathan Саре; первая публикация издания в Великобритании этого дополненного издания—Robinson, an imprint of Constable & Robinson Ltd.
Книга посвящена более чем столетней (1750–1870-е) истории региона в центре Индии в период радикальных перемен – от первых контактов европейцев с Нагпурским княжеством до включения его в состав Британской империи. Процесс политико-экономического укрепления пришельцев и внедрения чужеземной культуры рассматривается через категорию материальности. В фокусе исследования хлопок – один из главных сельскохозяйственных продуктов этого района и одновременно важный колониальный товар эпохи промышленной революции.
Спартанцы были уникальным в истории военизированным обществом граждан-воинов и прославились своим чувством долга, готовностью к самопожертвованию и исключительной стойкостью в бою. Их отвага и немногословность сделали их героями бессмертных преданий. В книге, написанной одним из ведущих специалистов по истории Спарты, британским историком Полом Картледжем, показано становление, расцвет и упадок спартанского общества и то огромное влияние, которое спартанцы оказали не только на Античные времена, но и на наше время.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
В 403 году до н. э. завершился непродолжительный, но кровавый период истории Древних Афин: войско изгнанников-демократов положило конец правлению «тридцати тиранов». Победители могли насладиться местью, но вместо этого афинские граждане – вероятно, впервые в истории – пришли к решению об амнистии. Враждующие стороны поклялись «не припоминать злосчастья прошлого» – забыть о гражданской войне (stásis) и связанных с ней бесчинствах. Но можно ли окончательно стереть stásis из памяти и перевернуть страницу? Что если сознательный акт политического забвения запускает процесс, аналогичный фрейдовскому вытеснению? Николь Лоро скрупулезно изучает следы этого процесса, привлекая широкий арсенал античных источников и современный аналитический инструментарий.