Чужестранка - [72]

Мне было очень любопытно, что заставило такого образованного и талантливого в своей области человека, как мистер Гоуэн, уехать в глушь Шотландского нагорья, далеко от удобств и прелестей городской жизни, к которым он привык.

– Что ж, – отвечал он, – будучи молодым человеком, я имел небольшую практику в Эдинбурге. Кружевные занавески на окнах, медная табличка с моим именем на дверях. Но мне надоело составлять завещания и акты о передаче имущества, надоело видеть одни и те же лица. Я взял и уехал, – заключил он просто.

Он купил лошадь и кое-что из самого необходимого и отправился в путь, сам не зная, куда едет и что станет делать.

– Видите ли, должен вам признаться, – продолжал он, прижав к носу платок с вышитой монограммой, – что у меня есть склонность к… авантюрам. Однако ни мое сложение, ни семейные традиции не вписывались в тот образ жизни, какой ведут разбойники с большой дороги или мореплаватели, ибо в то время именно эти области представлялись мне наиболее перспективными с точки зрения авантюр. В качестве альтернативы я выбрал дорогу, ведущую в горы Шотландии. Я думал, что, может быть, мне удастся уговорить главу какого-нибудь клана взять меня к себе на службу.

И во время своего путешествия он как раз и встретил такого.

– Джейкоба Маккензи, – произнес он с улыбкой, в которой сквозила ностальгия. – И был он злобный рыжий старый негодяй.

Мистер Гоуэн кивнул вперед, где сквозь туман светились яркие волосы Джейми Мактавиша.

– Его внук очень на него похож. Впервые я встретил его, оказавшись под прицелом его мушкета, потому что Джейкоб собирался меня ограбить и сделал это. Я без сопротивления отдал своего коня и все имущество, выбора у меня не было. Но полагаю, Джейкоб был весьма удивлен, когда я настойчиво предложил сопровождать его, хотя бы и пешком.

– Джейкоб Маккензи. Это отец Колума и Дугала? – спросила я.

Старый юрист склонил голову:

– Да. Но, конечно, тогда он не был лэрдом. Он стал им через несколько лет… с моей, пусть и незначительной, помощью, – добавил он и заметил с некоторым сожалением: – В те времена все было менее… цивилизованно.

– Вот как? Ну и Колум, можно сказать, унаследовал вас?

– Нечто в этом роде, – согласился юрист. – Понимаете, после смерти Джейкоба началась некая… смута. Колум унаследовал Леох, это так, однако…

Поверенный внимательно поглядел вперед, потом обернулся, чтобы убедиться, что никто нас слышит.

Мой вооруженный сосед ускакал вперед и присоединился к своим товарищам, а от телег мы оторвались примерно на четыре конских корпуса.

– Колум был тогда уже взрослым парнем лет восемнадцати или около того, – продолжил Гоуэн свой рассказ. – У него были все задатки будущего вождя клана. Он женился на Летиции и тем самым укрепил союз между Маккензи и Камеронами. Я составлял их брачный контракт, – добавил он, – но вскоре после женитьбы произошел несчастный случай во время набега. Он сломал большую бедренную кость, и она плохо срослась.

Я кивнула. Так и должно было случиться.

– А потом, – со вздохом продолжал Гоуэн, – он слишком рано встал с постели, весьма неудачно упал с лестницы и сломал вторую ногу. После этого он пролежал пластом почти целый год, и вскоре стало ясно, что он теперь калека. К несчастью, именно в это время скончался Джейкоб.

Маленький юрист замолк, собираясь с мыслями, и снова поглядел вперед, словно кого-то искал.

– И как раз в это самое время случился скандал в связи с замужеством его сестры, – сказал он. – А Дугал… Дугал, боюсь, показал себя не с лучшей стороны. Видите ли, он мог стать главой клана, но, вероятно, ему не хватило зрелости. – Гоуэн покачал головой. – Шумиха вокруг этого дела поднялась невероятная. В ней принимали участие и кузены, и дядюшки, и арендаторы… Пришлось созвать большое собрание, чтобы решить вопрос.

– И они выбрали Колума? – спросила я, снова восхитившись силой духа Колума Маккензи.

Искоса глянув на сухонького человечка, который ехал рядом, я подумала, что Колум к тому же удачно выбирал союзников.

– Выбрали, но только благодаря тому, что братья держались вместе. Никаких сомнений по поводу храбрости или ума Колума, разумеется, не было, сомнения касались только его физической крепости. Было ясно, что он уже никогда не поведет своих людей в бой. А Дугал, крепкий и здоровый, оказался безрассудным и слишком горячим. Он встал за креслом брата и поклялся во всем слушаться его, быть его ногами и его мечом в битве. И тогда было предложено, чтобы Колум стал лэрдом и управлял всем в мирное время, а Дугала назначили бы военным командиром клана на случай вооруженных столкновений. Так создалось это беспрецедентное положение.

Скромность, с которой Гоуэн произнес слова «и тогда было предложено», дала мне понять очень ясно, кто именно предложил.

– А чей вы человек? – спросила я. – Колума или Дугала?

– Мои интересы связаны с кланом Маккензи, – дипломатично ответил юрист, – но присягу по форме я принес Колуму.

«Присягу по форме, скажите на милость», – подумала я. Видела я, как они присягали, но не заметила в толпе маленькой фигурки солиситора. Ни один участник церемонии не мог остаться к ней равнодушным. И маленький человечек на гнедой кобыле, сухой, как его собственные кости, весь погруженный в мир законов, по собственному признанию, в глубине души оставался романтиком.