Чужая жизнь - [7]

Глядя на знакомые стены, молодой храмовник окунулся в воспоминания детства. Собственно говоря, в первые месяцы послушничества именно лазарет становился самым посещаемым местом кроме разве что столовой. Хотя и туда и туда послушники ходили без особого желания, а лишь когда не было другого выбора. В столовую, потому что там готовили точно такие же послушники как они сами. И поэтому подаваемую пищу верхом кулинарного искусства назвать было трудно. В лазарет же, потому что его хозяин, а вернее хозяйка, очень не любила, когда ее отвлекают по всяким мелочам. А переломы, царапины, ожоги, порезы и рваные раны для нее были мелочами, поэтому с приходящими к ней послушниками она не была особо вежлива. Так что к ней шли только, когда не было выхода. Например, при переломах. Согласитесь, довольно проблематично бегать со сломанной ногой. Хотя как-то один бегал и довольно успешно, но это его не спасло, наставник все равно его раскусил и заставил идти в лазарет.

Фиар поморщился, когда вспомнил какой нагоняй ему тогда устроила Лин за ту его выходку. Тогда он целую неделю вынужден был спать на животе. Вспоминать об этом было неприятно, и парень решительно оборвал поток воспоминаний. Откинув покрывало, храмовник встал с кровати и огляделся в поисках своей одежды. Последний годы он здесь был очень редким гостем и поэтому успел подзабыть, куда обычно складывают одежду в подобных случаях. Но, немного подумав, вспомнил, как он на спор забирался на крепостную стену. Спор он тогда проиграл – свалился уже на самом верху. И очнулся уже в лазарете. Ему тогда с недельку полежать пришлось в кровати, пока кости не срослись.

«Я все-таки не Основатель, чтобы вставать на ноги уже на следующий день, – мельком подумал Фиар. – Да и вряд ли кто-то еще сможет повторить этот фокус».

В общем, тогда вещи лежали в небольшом сундуке возле кровати. Значит, и сейчас имело смысл проверить. Этим парень и занялся. Сундук нашелся быстро, а открыть его не составило никакого труда – от кого запираться? Поэтому через несколько минут молодой храмовник уже полностью одетый сидел на кровати и одевал второй сапог. За этим то занятием его и застала вышедшая из лаборатории Лин.

– Чего шумишь? – накинулась она на парня. – Дел что ли больше нет?

– Есть, – неуверенно ответил Фиар.

– Ну так иди ими займись! А не торчи здесь, – прошипела магичка. – Тоже мне больной. Да на тебе камень из каменоломен возить можно. А он в обморок упал! Помоги нам Владыка, до чего пали храмовники, они уже от небольшого упадка сил теряют сознание. А что же тогда будет дальше?! В чьих руках будущее???

Фиар наконец справился с сапогом и поспешил откланяться, характер за годы у Лин не стал слаще и слушать ее у парня не было никакого желания. Поэтому он буркнул нечто нечленораздельное и собрался было уйти. Даже несколько шагов к двери сделал. Но потом, вдруг кое-что вспомнив, поспешил вернуться.

Да уж, хоть внешне магичка оставалась молодой и красивой, но внутренне она изменилась довольно сильно. Во-первых, у нее очень сильно испортился характер. А во-вторых, появилась необычайная любовь к порядку. Поэтому послушники в первые месяцы сильно от нее получали, если этот самый порядок каким-либо образом нарушали. Например, бросали постель смятой или оставляли на кроватях колбы из-под эликсиров. И в-третьих, Лин стала гораздо более вспыльчивой. Поэтому люди вызывающие ее неудовольствие рисковали отправиться в лазарет со множеством переломов. Впрочем, с другой стороны это давало неоценимый (и часто неоцениваемый) опыт борьбы с разъяренными магами. Конечно, победить ее еще никому не удавалось, но зато драпать и уворачиваться от насылаемых заклятий послушники научились здорово.

В общем, собираясь уходить, Фиар все это вспомнил и теперь усердно заправлял постель. Лин же поняв, что парень «одумался», просто фыркнула как кошка и вернулась в лабораторию.

Разобравшись с этим, молодой храмовник опять направился к двери и на этот раз все-таки покинул лазарет. И прямо на пороге нос к носу столкнулся с Крадом.

– С добрым утречком! – широко улыбаясь, поприветствовал он Фиара. – Как спалось?

«Неудачно я вышел», – мельком подумал молодой храмовник и ответил Краду только кислой улыбкой.

Крад был храмовником вот уже много лет. Его все уважали, часто преклонялись, но не очень-то любили. Дело было в его шутках. Этот человек просто обожал подшучивать над собой и в особенности над другими. Поэтому встретить Крада парню было не очень-то приятно, особенно после того как он потерял сознание во время ритуала. Хотя Крад всегда знал, когда остановиться и никогда не доставлял своими шуточками боль другим. Да и вообще сам по себе он был довольно занимательный человек. Чего стоит одно то, что прежде он был наемником. Задумался о бренности жизни и том, что за совершенные поступки придется отплатить Крад лишь на краю гибели. После одного задания наниматель всадил в него десяток болтов и скрылся. Выжил наемник тогда только чудом. Проходивший мимо храмовник заметил его и поделился собственной жизнью, а потом и выходил его. Когда Крад смог без посторонней помощи держаться на ногах, храмовник ушел, а наемник занялся своими делами. Для начала он жестоко отомстил предателю, а после попытался наладить жизнь. Но жить, как раньше уже не получалось – слишком многое осталось на той стороне. Поэтому Крад пришел к цитадели и стал послушником. Это было много лет назад и теперь невозможно было даже представить орден без его постоянных шуточек.