Чужая война - [62]

Мужчина в черном поднялся на ноги и пристроил во рту незажженную сигару.

Переливчатая трель мобильного телефона нарушила установившуюся тишину салона. Федечка осторожно высвободил одну руку из-под головы спящего Ивана и достал из кармана аппарат. Но его трубка безмолвствовала, а трель настойчиво продолжала извещать о чьем-то желании дозвониться до абонента. До находящегося в небольшом смятении Розгина наконец дошло, что это мобильник отключившегося Кирсанова. Он отыскал аппарат Ивана и свободной рукой приложил трубку к уху.

— Да?.. — как ни в чем не бывало откликнулся Федечка.

— Послушай меня, парень, — без всякого приветствия донеслось в ответ. Для Розгина голос абонента был совершенно незнакомым, ибо ему еще ни разу в жизни не приходилось общаться с Андреем Семирядиным. А звонил именно он. Но каким-то шестым чувством Федечка это понял. — Я точно не знаю, кто ты такой и откуда взялся. Но догадываюсь. Федя, кажется. И еще я точно знаю, что похищение детей карается законом. — В грубоватых интонациях невидимого собеседника засквозил сарказм. — Поэтому давай, пока не поздно, отыграем в обратную сторону? Готов даже денежный приз вручить за возвращение.

Федечка спокойно, не перебивая, дослушал всю эту тираду до конца и, когда Андрей умолк, презрительно хмыкнул. Его ответ прозвучал в абсолютно схожей тональности.

— Теперь послушайте меня, дядя, — сказал Розгин. — Я отлично знаю, кто вы такой. И уж лучше вам про закон не заикаться. А то, что вы с ребенком сотворили, карается без всякого закона. В темном подъезде или переулке. Не забывайте об этом. У меня — длинные руки.

Продолжать беседу было бессмысленно, и Федечка, высказав последнюю угрозу, отключил связь. Вернул мобильный телефон в карман Кирсанова и тут же поймал на себе тревожный взгляд таксиста.

— Чего смотрите? — Парень безобидно улыбнулся зеркальному отражению мужчины. — Про руки — шутка. Они у меня стандартных размеров.

Удалось ли ему успокоить водителя или нет — неизвестно, но Розгин не особо-то и озаботился этой проблемой. Вновь достал аппарат Кирсанова и при помощи записной книжки отыскал интересующий его номер. Вызвал абонента.

— Елизавета Михайловна? — уточнил Федечка. — Это Федя, ну, помните?.. Вы дома?.. Не надо домой собираться. Свяжитесь лучше с теть Клавой и — к нам на дачу… Иван со мной. Дать ему трубку не могу. Он спит…

Приглушенная работа телевизора, транслирующего выпуск новостей, нисколько не мешала степенной беседе расположившихся на диване мужчины и женщины. По случаю вечерней встречи в загородном центре досуга Ангелина вновь облачилась в длинное вечернее платье с высокой стойкой, но с вызывающим разрезом по левому бедру. Юрий Мякинец решил слегка поломать устоявшиеся традиции и в этот раз собирался предстать пред светлые очи господина Хартмана не в однотонном смокинге, а в темных брюках и голубом пиджаке. Под расстегнутым пиджаком просматривался сиреневый свитер под горло. Вечер сегодня выдался немного прохладным. Во всяком случае, так казалось штатному киллеру.

Самого Франца в их компании пока еще не было, а потому Ангелина и Юрий могли позволить себе диалог на русском языке.

— И сколько тебе стукнет? — лениво поинтересовалась госпожа Виннер, прикуривая сигарету от дорогой зажигалки.

— Нисколько. — Мякинец широко улыбнулся. Он не спешил присоединяться к собеседнице в плане вредного для организма поглощения никотина и, забросив ногу на ногу, беспечно перекатывал толстую сигару между пальцами. — Это я как повод выдумал, чтобы пригласить его. Сказал — именины. И понимай как хочешь. То ли день ангела, то ли день рождения. Но он почувствовал — не в дате дело. Поэтому и согласился приехать. — Юрий согнул руку в локте и сверился с показаниями дорогостоящих часов, болтавшихся на его узком левом запястье. — Появится сейчас. Лис пунктуальный.

Ангелина прищурилась и, совершив новую глубокую затяжку, с интересом взглянула на сидящего рядом с ней мужчину. Продолжать завязавшуюся беседу она явно не спешила. Мякинец покосился на нее, и ему показалось, что взгляд этих ледяных глаз не так уж и прост. Было в нем что-то необычное. Словно бы госпожа Виннер приценивалась к нему.

— Нравлюсь? — ощерился Юрий.

Ангелина отбросила голову на спинку дивана. Рука с зажатой в пальцах сигаретой описала в воздухе какую-то замысловатую дугу.

— Об этом спрашивают после, юноша… — игриво произнесла она, чем, признаться, слегка покоробила Мякинца. Прежде ему никогда не приходило в голову оценивать госпожу Виннер как представительницу противоположного пола. — Пока мне нравится, что у тебя есть знакомые политики такого уровня. Полезный ты человек.

— Какой он политик? — с ухмылкой на устах отмахнулся Мякинец. — Делец…

— Это одно и то же.

Юрий наконец пристроил сигару во рту и неспешно раскурил ее. Воздух тут же наполнился густым вонючим запахом. Так называемый аромат сигары мог импонировать только самому Мякинцу. Окружающие его люди, и в частности сама госпожа Виннер, были от этих запахов далеко не в восторге. Но киллера не заботило мнение посторонних людей. Он делал только то, что было приятно ему самому. Невзирая на чужие интересы.