Чужая война - [17]

Арлинг слушал Сейфуллаха молча, надеясь отыскать в себе хоть немного тех чувств к Сикелии, которые испытывал его господин. Но на душе было пусто. Единственно, что тревожило его, так это упоминание серкетов. Не было сомнений, что монахами, которых учитель хотел позвать на совет, были именно они. Похоже, иман и Сейфуллах шли одной дорогой, но цели у них были разные. Вот только чью сторону придется выбирать ему, халруджи, который давал клятву верности своему господину, но не имел права ослушаться учителя?

– Я должен был прибыть в Самрию через десять дней, – продолжил Аджухам. – И я бы успел, если бы не эти чертовы керхи. Придется огорчить твоего учителя. Он дал мне золото, много золота, которое нужно доставить в Самрию. Мы хотели нанять людей. Можешь догадаться, где оно сейчас. Будь прокляты кочевники. За этих верблюдов мы не выручим и половину того, что я вез. А ведь со мной было три десятка воинов. Сначала нас преследовали люди Маргаджана, а потом керхи. Никогда их еще не было так много! Они словно из песка появлялись. Когда я встретил этих каргалов, нас оставалось меньше дюжины. Это были хорошие кучеяры, халруджи, но их всех забрала пустыня. И я не могу допустить, чтобы их смерть оказалась напрасной.

Не зная, как выразить сочувствие, Регарди положил руку на плечо Аджухама. Это было по-человечески, но Арлинг ощущал себя пустой куклой. А ведь еще недавно смысл жизни казался таким близким, витал где-то над головой, сам в руки просился.

– Мы успеем в Самрию, – прошептал он. – Все будет так, как вы сказали. Вот только… Давайте оставим каргалов? Дадим им по верблюду, пусть ищут свое райское царство сами. У нас разные дороги.

– Нам с ними как раз по пути, – сурово сказал Сейфуллах. – Если наместник поддержит нас, не будет больше каргалов. В Сикелии останутся только трупы чужаков и те, кто нашел здесь свой дом. Мне нужны люди, Арлинг. И если боги дают мне в помощь драганов, чтобы разделаться с Согдарией, значит, это добрый знак.

– И все же…

– Не спорь со мной, халруджи. Я дал им три дня на раздумья. Если они будут сражаться на нашей стороне, мы пойдем в Самрию вместе. И хватит о каргалах. Лучше расскажи о том, как тебе удалось бежать. И почему тебя не казнили.

Последние слова Сейфуллах произнес непринужденно, но Арлинг хорошо услышал то, что он тщательно скрывал за ними. Мальчишка не доверял ему, и, наверное, был прав. Когда-то Регарди лгал хорошо, но с некоторых пор страх обмануть самого себя стал слишком силен.

– Я не знаю, – выдавил из себя Арлинг. – Может, у них были на меня какие-то планы. Во всяком случае, ими со мной не поделились. Я многое не помню. Яд септора – странная штука. Мне еще долго придется жить с ним. Я сбежал, когда вас уже не было в городе.

Аджухам так пристально вглядывался в его лицо, что казалось, еще немного, и он прожжет в нем две огненные дорожки. Арлинг позволил себе расслабиться. По крайней мере, он не солгал, хотя и не сказал правды.

– Не верите? Хотите взглянуть мне в глаза? Может, в них вы прочтете то, что я никогда не смогу сказать.

Эти слова были лишними, но давно рвались на свободу. Повисла звенящая тишина – это Сейфуллах перестал дышать. Регарди уже готов был просить прощение за дерзость, когда Аджухам, наконец, ответил:

– Я не стану смотреть в твои глаза, слепой, – едва слышно произнес он. – У меня достаточно неприятностей. Но кое-что я от тебя действительно хочу. Хочу услышать твою клятву верности, халруджи. Второй раз. Иначе я не смогу поворачиваться к тебе спиной, когда в Сикелии начнется война с драганами. Халруджи не может служить двум господам сразу.

Сейфуллах поднялся и встал у костра, сложив руки за спиной. Он ждал.

Арлинг чувствовал себя так, словно его прилюдно отхлестали по щекам. Великий мудрец Махди записал в своей книге: «Халруджи клянется своему господину три раза. Первый – когда приступает к служению. Слова его крепятся водой. Второй – когда халруджи обманул и предал господина. Слова крепятся солью. Третий – когда халруджи потерпел поражение, и готов отправиться на поиски Дороги Молчания. Слова скрепляются огнем и кровью». Регарди казалось, что Аджухам знал не только Книгу Махди, но и то, что творилось у него в голове. А там был Маргаджан, который смотрел на него глазами Даррена. Мальчишка имел полное право требовать от него вторую клятву. Арлинг пожалел, что не мог превратиться в песок и остаться в Холустае навеки.

Кажется, он слишком долго не шевелился, потому что Аджухам не выдержал и окликнул его:

– Поторопись, если не передумал. Я чертовски хочу спать.

Заставив себя подняться, Регарди направился к сумкам. Ему пришлось несколько раз перерыть все вещи, прежде чем пальцы наткнулись на холщовый мешок. «Страх – хорошее чувство, – говорил иман, – но в ответственный момент его нужно гнать прочь. Стоит усомниться лишь на мгновение, и ты проиграешь».

Наконец, Арлинг опустился на колени перед Сейфуллахом и протянул ему свою саблю.

Соль присутствовала во второй клятве не случайно. Несмотря на то, что в некоторых городах Сикелии ее было столько, что из нее строили дома и храмы, кучеяры считали ее мерилом справедливости и называли сокровищем, которое не имело подлинной стоимости. Верность нельзя оценить в золоте или серебре. Она подобна соли, которая похожа на песок под ногами, но истинный вкус которой можно ощутить, только попробовав ее. Регарди не допустит больше сомнений в Аджухаме. И не даст повода сомневаться в себе.