Чужая кровь - [10]

«Сейчас он её прогонит», – успела подумать я.

Но вдруг у Деда внутри словно что-то сломалось. Плечи его дёрнулись, и из горла вырвался звук, похожий на сдавленное рыдание. Он закрыл лицо руками, и сквозь пальцы мы все услышали хриплое: «Дочка».

– Папа, – странно произнеся это слово с ударением на конце, женщина бросилась на шею старику.

Они обнялись.

– Как ты стала похожа на свою мать! – тихо произнёс Дед не то с осуждением, не то удовлетворённо, прижав голову дочери с тщательно завитыми локонами к своей щеке.

Я удивилась: ведь в моей памяти Ба сохранилась как сморщенная старушка с седыми волосами, а глаза у нее хоть и были голубыми, но какого-то сильно полинялого цвета.

Уже громче, обращаясь ко всем присутствующим, Дед твёрдым голосом сказал:

– Знакомьтесь. Это моя дочь Маша.

Примирение после четвертьвековой разлуки. Не каждый день присутствуешь на подобном событии. Мы все неловко молчали, не зная, как себя вести в этой ситуации. Андрюшка взял инициативу в свои руки.

– Это Алька, то есть, Елена, моя сестра, – начал он с меня.

– Очень приятно познакомиться со своей племянницей. Вы с Андрюшей можете называть меня тётей Машей, и давайте без церемоний: будем «на ты», можно? – спросила мадам, обнаружив еле уловимый иностранный акцент, и улыбка обнажила её красивые белые зубы – один к одному.

«Наверное, коронки, – мелькнула у меня мысль. – На хорошего дантиста денег тётке хватает. Да и выглядит она подозрительно молодо. По моим подсчётам ей сейчас не меньше сорока пяти, а ведь не скажешь. Небось, и на пластического хирурга она периодически тратится». Впрочем, вслух я как могла более приветливо произнесла:

– Разумеется, к чему церемонии, мы же близкие родственники, тётя Маша. Рада нашей встрече.

А братец продолжал:

– Это Карен, Алькин муж.

– Ну а для вас я, наверное, буду просто Мария, – представилась ему мадам.

– Просто Мария! Ну прямо бразильский сериал какой-то! – Андрюшка, не сдержавшись, громко заржал, помянув идущую уже второй год по телевизору мексиканскую «мыльную оперу». Пришлось исподтишка ущипнуть его, чтобы призвать к приличному поведению.

Муж засуетился, сунулся целовать руку мадам. Чёрт возьми, неужели решил блеснуть перед ней манерами? Я попыталась вспомнить, когда Карен в последний раз целовал руку мне, и, не вспомнив за последние несколько лет вообще ни единого подобного случая, почувствовала укол ревности: ведь когда-то муж не сводил с меня глаз и буквально на руках носил – куда все это делось? Я уж решила было, что он начинает утрачивать интерес к женщинам вообще, а не только ко мне. Но нет ведь! Вон как вскинулся при виде француженки!

– А это Лидочка, наш Айболит, – между тем представил Андрюшка медсестру.

– Лида работает сиделкой у Деда, – поспешила я объяснить, какое положение занимает эта девица в доме.

– Очень приятно. Мария, – не обделила даже Лидочку улыбкой французская тётя.

– Вообще-то, с сегодняшнего дня я больше не работаю у Фёдора Семёновича, – сладким голоском вдруг пропела медсестра.

Я удивлённо подняла брови и уже открыла рот, чтобы задать вопрос, что она тогда тут вообще делает, но меня опередил брат. Игриво шлёпнув сиделку пониже талии, он спросил:

– За что это тебя Дед уволил? Что-нибудь не то ему вколола, что ли? Или не туда?

Фривольный шлепок не укрылся от глаз всех присутствующих. Дед побагровел, мелко затряс головой и возмущённо произнёс:

– Прошу держать свои руки при себе и не распускать их. Лида больше не работает у меня потому, что мы с ней планируем вступить в законный брак.

Он по-хозяйски накрыл своей морщинистой ладонью руку медсестры, лежащую на спинке кресла, а та в ответ беззастенчиво поцеловала Деда в покрытую старческими пятнами щеку.

В столовой уже второй раз за последние четверть часа воцарилось недоумённое молчание. Сначала возвращение блудной дочери. Теперь вот такой мезальянс с разницей в возрасте в каких-то пятьдесят лет! Воистину, сегодня чересчур насыщенная программа развлечений!

Я с ненавистью уставилась на Лидочку. Та с вызовом обводила глазами всех присутствующих. Наконец, обретя дар речи, Андрюшка присвистнул и сказал:

– Ну, Дед, ты даёшь.

– Папа, – то ли укоризненно, то ли растерянно произнесла мадам.

Карен сначала снял очки, потом надел, потом опять снял и ожесточённо начал протирать их краем скатерти.

– Фёдор Семёнович, вы это сейчас серьёзно говорите? – пролепетал он. Интересно, а муж-то что так разволновался?

Так и знала, что эта змея-сиделка преподнесёт сюрприз. Чуяло моё сердце. Но, несмотря на бурю, бушующую у меня внутри, надо было «сохранять лицо». Игра не окончена. Мы ещё посмотрим, чем всё закончится. Взяв себя в руки, я расплылась в фальшивой улыбке и сказала:

– Неужели вы не видите, что это вовсе не шутка? Что ж, по такому поводу надо выпить, ведь так, Дед?

Не сводя умильного взгляда с румяного лица медсестры, старик кивнул:

– Это замечательная идея.

– Фёдор Семёнович, врач запретил вам алкоголь, – заволновалась новоиспечённая невеста.

– Ради такого дела не грех и тяпнуть, – поддержал, сразу оживившись, Андрюшка.

Уж этот ни за что не упустит возможность лишний раз «принять на грудь».