Чужая душа - [3]

Собрал записи и журналы наблюдений. Переночевал в комнате отдыха, а на второй день все-таки решился заглянуть в жилые помещения.

В свой коттедж зашел в последнюю очередь. Долго-долго перебирал вещи, которые когда-то были его вещами. Валькины гибкие экранчики с рекламой новых сетевых игрушек, модных тряпочек…

Смахнул пыль с Женькиных журналов. Среди них обнаружилась записка для него самого, но четырехлетней давности: "Не буди! Чайник греется. Роберт просил зайти".

Чайник валялся на полу в кухне, он был испачкан чем-то черно-бурым, как и пол вокруг. Не то кровь, не то хозяйка кофе пролила, а убрать так и не успела.

Заставил себя успокоиться. Попытался заставить. Получилось плохо. Вдруг понял — кто-то смотрит на него. Оттуда, снаружи. Сквозь заросшее мхом окно. Вытянул из кармана "Лемму", взвесил на ладони. Тяжелая.

Котов усмехнулся, опустил руку с парализатором и медленно пошел к выходу.

— Нет, Олег, вы заблуждаетесь. Уты не лгут. Не умеют лгать, они телепаты.

— Профессор, вы очень складно сейчас рассказывали. Только это чисто ваш научный домысел. Они, как все нормальные люди, умеют и лгать, и предавать, и убивать…

— Я понимаю ваши чувства. Но все-таки, инцидент, на который вы ссылаетесь, это единичный случай за всю историю контакта с Ут. Могла иметь место какая-то ошибка. Недопонимание…

Мягкий свет течет по виадуку, профессор, облокотившись о парапет, наслаждается прикосновением теплых лучей к щекам. Для него спор имеет

академическое значение. Для Котова — прикладное.

— Какая ошибка? Еще скажите, что это была месть дикарей за нарушение какого-нибудь их обряда…

— Ничего нельзя исключать, Олег, даже самые невероятные возможности. И потом, вероятно, вы не все знаете.

Олег промолчал. Вообще-то и Хлебцев намекал, что де, есть некие факторы, которые не дают судить однозначно…

— Молчите. Значит, где-то понимаете, что неправы…

— Профессор, если вы что-то знаете, скажите. Это для меня важно.

— Хорошо. Там, помимо ученых, погибли уты…

— Да. Кто-то из наших сопротивлялся…

— Это другое. В поселении, в холмах… их там человек десять… погибло. Всех возрастов. И это случилось до нападения на станцию. И никак не могло быть случайностью. В официальной сводке этого не было.

Олег повернулся спиной к закатному солнцу. Перед глазами плыли цветные пятна.

— Значит, вы считаете, месть?

— Еще раз говорю — не убивают они. Телепаты, черт побери. Они, по идее, каждую смерть чувствуют, как свою.

— Понимаю.

Но профессор его не убедил. Была в его словах какая-то фальшь. Неправильность какая-то…

Они стояли чуть в стороне. Много. Наверное, все население здешних холмов. От малышей с ясной голубой кожей, до стариков. Котов порадовался, что смог выйти к ним не замявшись, не споткнувшись. Вышел, не отступил обратно в дом.

Подумалось: вот так, наверное, стояла Женька, когда они пришли в прошлый раз.

Впереди, ближе к коттеджу застыл молодой ут.

Увидел Котова, замер. Долго стоял в тишине, глядя в песок. Потом медленно поднял глаза, сказал громко, обращаясь к своим:

— Хотите, я снова это сделаю? Это просто! Хотите?!

Котов прищурился — парень, похоже, был инвалидом по здешним меркам — кожа на его голове и плечах была гладкой, лишенной наростов, — только бледный рисунок на их месте. И прихрамывал он… сильно прихрамывал.

Приблизились остальные. Шуршание их голосов напоминало дождь. Ни одного понятного слова, может другой язык? Окружили.

Не выберусь, спокойно подумал он. Кажется, после этого люди с Каина уйдут

надолго.

— Смотрите! — повторял парень. — Один раз я доказал вам, что не мог… не мог

я…

Часть слов Котов не разбирал, для них не было аналогов в земных языках. Но то, что его сейчас собираются демонстративно убить, понял очень даже хорошо. Из контекста.

Парень был совсем близко.

Поднять руку, нажать на спуск — все. А потом методично и спокойно положить рядом зрителей. За Женьку. Вальку. За остальных…

Он медлил. Надеялся все-таки понять.

— Я! Вас! Не! Слышу! — заверещал парень, — Я же не слышу вас, так же, как чужаки. Вспомните! Это я их убил! Всех! И все видели! Вы там были!… Я не виновен!

Олег устал стоять, слушать эти дикие крики. Надо же. Убил, значит невиновен. В чем? Боги чертовой вселенной…

— Успокойся. — Сказал тихо.

Все стихло. Три десятка пар внимательных глаз скрестились на Олеге, но он ощущал себя, словно в прочной упругой броне — никто не пробьет. Теперь точно никто.

— Так что все-таки случилось?

— Я убил. — Повторил парень.

— Он Мет-вурро! — выкрикнул дряхлый старик. — Он принес в холмы злость и страх, он хотел смертей, много смертей и крови…

— Нет! Нееет! — закричал парень, — Как я мог принести, когда я совсем не слышу! Ни плохо, как старики, ни иначе, как мет-вурро. Не слыышу! Не слышу! Они умерли! Не! из-за меня! Я же доказал! Я могу убивать. Значит, я не слышу умирающих! Не слышу боль!… я не виновен! Не слышу умирающих… не слышу…

— Так что ж ты, гаденыш, на своих-то эту теорию не стал проверять, — вздохнул Олег. — Или чужаков убивать проще? У них дети не рождаются, они выглядят иначе, а может, чужаки и не разумны вовсе?..

Вновь стало тихо. Так тихо-тихо, как тогда, в тумане.

— Кто же тогда? Кто, как не ты? — спросил тот же старик. — Столько ут… хороших, молодых, ничего плохого не сделавших… и почему же руку ночей назад это случилось снова?