Чужаки - [23]

В один из вечеров мы были на дискотеке. Ко мне подошел парень. Вы были правы, это был красивый парень. У него были короткие русые волосы, голубые глаза, ярко-красные губы, как будто на них раздавили ягоды рябины, чуть пробивающиеся усы и притягательная улыбка. Я его видела раньше и тайком наблюдала, как он весело играет в волейбол. Когда он купался, я любовалась его красивым телом. Ленуха тогда сказала, что от такого парня она хотела бы заиметь ребенка. И вот он подошел ко мне и пригласил танцевать. Меня сразу в жар бросило. Мы танцевали. Я чувствовала его сильное тело и нежность рук. Он так обаятельно улыбался мне и под конец танца, приподняв мою голову, поцеловал. Потом сказал слова, от которых я стала, как сумасшедшая: «Я хочу, чтобы ты была моей подружкой».

Так он появился в моей жизни, и я как будто ожила, ощутила радость. Я стала веселой, словно огонек вспыхнул во мне. Мне казалось, что я его знаю уже много лет, ждала его, и он был таким, каким мне его хотелось видеть. Мне тогда казалось, что я его часто видела в своих снах. С того вечера мы всегда были вместе. Никогда не забуду наш первый поцелуй. — Лицо Марины прояснилось от радостных воспоминаний. — Мы гуляли вечерами, сидели на берегу, смотрели на лунную дорожку и на звезды в озере. Он был ласковый, добрый и внимательный, как тогда мне казалось. Девчонки завидовали мне: «Такого парня отхватила, Машка!» Я была счастлива, мне с ним было тепло и радостно. Он ласково звал меня подружкой.

Все это кончилось утром, после ночи, когда мы были вместе. После этого он сразу как-то охладел ко мне. Обходил меня стороной. Я, как дура, бегала за ним, но он избегал меня и вскоре уехал. Я старалась забыть его, но у меня ничего не получалось, и тогда я поехала в Челябинск, нашла его дом. Родители сказали, что он на секции, и я решила дождаться его. Думала — увижу, поговорим, и все будет хорошо. Ждала часа два. Совсем замерзла, только воспоминания и согревали меня. И вот он пришел. У меня перехватило дыхание, сердце забилось, как бешеное. Но он пришел не один, а с какой-то девчонкой. Прошел мимо меня, словно не заметил. Я окликнула его. Он подошел ко мне и вроде обрадовался: «Машка, привет! Ты чего здесь стоишь? Как дела?» Тогда я сказала ему, что люблю его, что не могу без него. Его ответ был хуже пощечины: «Ну ты вообще, подружка! Ты что думаешь, у меня чика замкнула, что я с тобой буду?..»

Его позвала девчонка. «Ты вот что, не бегай за мной и вообще забудь...» — бросил он мне на прощание. Я смотрела на него, красивого, с румянцем на щеках, и вдруг почувствовала к нему ненависть. Обида захлестнула меня, особенно когда он сказал, усмехнувшись при этом: «Да ты мне только на ночь нужна была, свежая и непорченная».

Тогда я ударила его, повернулась и ушла. Меня душили слезы. Я шла, как побитая, ничего не замечала вокруг. Не знаю, как я пришла на вокзал. Там меня задержала милиция и отправила в приемник. В «первичке» я хотела... Но передумала, решив что назло ему найду хорошего парня, а он пусть таскается с шалавами. Вскоре приехали из интерната и забрали меня, но там я долго не задержалась.

Моим самым лучшим увлечением стала улица. Я заметила, что нахожу утешение в водке. Мне было легко пьяной, и случилось то, что следовало ожидать: где пьянка, там и секс. Иногда, лежа с кем-то в постели, вспоминала его, и мне становилось противно, что я стала таскаться, как бикса. После этого все думала — пора кончать, но приходили подружки и опять за свое: «Пошли к парням, у них бухало есть». — «Не пойду, — отнекивалась я, — надоело! Все противно!» — «Машка, ты дура! Нашла из-за чего расстраиваться, сейчас все так живут. Чего особенного?» И я уходила с ними.

Но скоро мне все опротивело: пьянки, грязные мужики, вонь — и я поехала к тетке. Но вот опять попалась в приемник, потом в это страшное заведение. Там ко мне относились, как к больной, а здесь...

И вот вы в машине как будто встряхнули меня, разбередили душу. Мне уже было наплевать на все. Я думала, что все меня считают биксой и лярвой...

Она тяжело вздохнула и замолчала.

Что я мог ей сказать? Чем утешить? Да и нужно ли было ей мое утешение?! Ее уже и так тошнит от нравоучений, нотаций, у нее на них аллергия. И я понял, как только она почувствует назидательный тон, уйдет в себя и замкнется. Нельзя с ней было так говорить. В этот момент мне вспомнился Егор, парень, который сбежал из спецучилища, узнав, что его подруга, которой он так верил, стала ходить с другим, а в том, что он сидит в «спецухе», есть и ее вина. Он совершил побег. Бежал и думал, что, если увидит ее с кем-нибудь, изуродует! Скрываясь от милиции, на попутках добрался он до своего города и как-то вечером выследил их. Долго наблюдал за ними и вдруг в нем что-то перевернулось. Он подошел к ним и прямо спросил ее:

— Ты его любишь?

Подруга вскрикнула, увидев его, и, перепуганная, лишь кивнула головой. Он подошел к ее парню, взял его за грудки. Она закричала:

— Егор, не надо!

— Ты вот что, парень, — спокойно произнес он, — не обижай ее, короче, береги ее, она девчонка нормальная!..

В тот же вечер он сдался милиции. Когда мы встретились с ним в приемнике, он мне обо всем рассказал и добавил: