Чужакам тут не место! - [2]

К месту ли мой восторг? Тут, знаете ли, не совсем я. Все это моя тень. У каждого своя тень. Надеюсь, дальше различите, где я, где она. Как бы два автора. Давайте начистоту. Даже у солнца и свет, и затмение. С какого перепуга надо врать, будто я исключительно и подозрительно хороший – любите, на руках носите?!

На счет перечисленных выкрутасов – не советую повторять, как и все, что случится далее… В тюрьму приходишь и уходишь. От себя не скроешься.

Какие мои шансы в будущем? Незавидные шансы. Скончаться при очередной тюремной голодовке? Погибель от ножа в руке такого же отчаянного, как я? Если, правда, не пристрелят при покушении на политикана? Должен ведь кто-то этим политиканам оборвать карманы и маски! Ибо звезды по-прежнему ждут своих стальных и голодных ребят. Или так. Или опять душа на лезвии ножа. Устал от себя. Я уже давно на краю гроба. Хотя мне некому подать сбитых досок. Хотя не надо мне ваших досок. Придет время – верните меня ветру во время дождя. И за это спасибо. Ну, вот и все мои шансы, если без юмора, как обычно. А пасмурно серьезным встречусь не всегда. Иначе бы давно разбежался и прыгнул, пусть и не со скалы, то небоскребов всем хватит. Не под лучом счастья я родился. Под лучом счастья родился не я. Ну вот опять отговорки своих неудач. Уже и лучи, и чуть ли не звезды ему виноваты. Нет бы еще раз заглянуть в себя.

Я увлекся. Монолог затянулся. Прежде не имел возможности выговориться. Не с кем. Что ж, раз так – пусть бумага впитает мою боль.

Пора о других. В главных ролях – в машине нас пятеро. На заднем сиденье трое. Девушку называли Малой. Так всех девушек окликают в Гродно. А тут она одна. Не ошибешься. И красивая до того, что пока не изобрели настолько белой, без единого пятнышка бумаги, куда уместно перенести на хранение ее красоту. И нет такого чистого воздуха, где позволительно прокричать без пощады голосовым связкам о красоте Малой. Разве что на горных хребтах Гималаев. Ну, или еще гора Пик коммунизма. Вот, к слову сказать, две возвышенности, к которым не стыдно прийти с поклоном. О природе вспомнил неспроста. Мы проезжали горы.

За рулем Чифир. Он годился нам в отцы по возрасту. С заднего сиденья я видел его татуированные кисти, следы неволи, «пакши забитые». И в какое такое будущее дорулят нас эти руки? С ним и Малой я познакомился давно-давно. Это когда два года тому обратно тоже отправился искать правду в вечнозеленый Амстердам.

Левее Малой – Ежик. Под глазами – синие мешки. На щеках – румянец. Его бросало то в холод, то в жар. Будто лихорадка. Но здесь хуже того – «ломка». Ему бы «медленный», или метадон, или субитекс. За азарт к наркотикам прозвали Ежиком. И нам не встретить драгдилера на трассе. Лишь у Ежика осталось немного франков. Еще в Дании предусмотрительно разменял кроны. Как в воду глядел. Конечно, глядел. Уже какой год на игле. Его франков хватило бы на бензин. Но барыгу сложнее кинуть, чем заправку. Так, по крайней мере, нам вразумлял Ежик.

– Заглохнем на трассе и вообще никого не кинем! – сказал Чифир.

– Если только белку на каштан. – Малая зажгла сигарету. – Но каштан Ежику вряд ли поможет.

– Ой, «сбагрите» меня в больницу! А потом делайте, что хотите! – распорядился Ежик.

– Давай без одолжений! – Чифир сердито посмотрел на него в зеркало. – Не то продолжишь пешком. «Тазик» голодный! Не видишь?.. И какая больница? Это все равно что сдать тебя мусорам, в «департационку»!

Чифир закипел. Вероятно, лишь по старой дружбе не выкинул Ежика на обочину жизни.

– Паспорт «запалится», – Чифир смягчил голос. – И пишите пану в Польшу. Свое имя вскроешь. Визу уже не получишь. И надо тебе эти «рога»?

– Я закопаю паспорт.

– Где? Кругом лес и горы, – сказал Чифир. – Забудешь, где спрятал.

– Он флажок поставит. – Малая, кажется, умышленно выдыхала сигаретный дым на Ежика.

– Сейчас стошнит! Не дыми на меня! – Замученное лицо Ежика подтверждало его слова.

– Думаешь, нас от тебя не тошнит? – спросила Малая.

На том болтовня потухла. Все устали. Позади – дорога из Дании. Разве что Чифир разговорился в приступе гнева после баночки энергетика Redbull. А Еж по-прежнему не инвестировал сбережения в бензин. Эх, докатаемся!.. И не то чтобы крадем и тырим на каждой странице черных книг, а на топливо, странное дело, ни цента. Было время – были деньги. Которые отправляли на родину, если накоплялась сумма более-менее. Ведь при аресте полиция, вероятно, отберет… А с дорогой сюда не рассчитали. Привычка будто, как всегда, прорвемся на авось. Впрочем, был повод, отчего срочно покинули Denmark. И этот повод, по прозвищу Борода, сидел справа от Чифира. На днях он гулял с Малой ночью. И вдруг кого-то за чтото поцарапал ножом. Я там не был. Подробности не знал, не расспрашивал. Не мое дело. Но удивлялся. Борода в магазинных кражах волновался до пота на лбу и краски на лице. То и дело шептал, будто заклинание: «Ой, заметили. Ой, поймают! Что же будет!» Хотя в действительности замечали редко. И вот с ножом не дрогнул. Чифир его упрекал. Борода объяснял:

– Он сам на нож прыгнул. Я не ожидал. Шахид, наверное.

– Не мог дать ему подзатыльник и разойтись?! Мы из-за тебя!.. – Чифир не договорил то, что не нужно договаривать.