Чужак в стране чужой - [57]

— Ты мне не ответила.

— Можешь считать, что я сделала это вполне намеренно. Но если ты так уж интересуешься, могу сообщить, что со мной он не спит.

— М-м-м… ну чего, спрашивается, колючки топорщить? У меня же чисто научный интерес. Ладно, продолжим в другой раз. Майк, так чему ты там еще научился?

— Я научился двум методам завязывания ботиночных шнурков. Один из них пригоден только для лежания, а второй — для хождения. Еще я научился спряжению. Аз есмь, ты еси, он есть, мы есмь, вы есте, они суть, я бых, ты бы…

— Ладно, ладно, достаточно. Что еще?

Майк восторженно улыбнулся:

— До вчера я учусь водить трактор, сильно, ярко и прекрасно.

— Как? — Харшоу повернулся к Джилл. — Где это было?

— Вчера днем, пока ты спал. Не бойся, Дюк следил, чтобы с ним ничего не случилось.

— М-м-м… да. И, похоже, уследил. А ты что-нибудь читал?

— Да, Джубал.

— И что же именно?

— Я прочитал, — начал перечислять Майк, — еще три тома энциклопедии, от «Магриба» до «Мюрата», от «Мюрата» до конца буквы «О», от «П» до «плантации». Ты говорил, чтобы я не читал слишком много энциклопедии за один раз, поэтому я остановился. Потом я прочитал трагедию «Ромео и Джульетта», написанную Уильямом Шекспиром. Потом я прочитал «Записки Джакомо Казановы, шевалье де Сенгальта», переведенные на английский язык Артуром Мейченом. Потом я прочитал «Методику перекрестного допроса» Фрэнсиса Уэллмана. Потом я старался грокнуть прочитанное, но тут пришла Джилл и сказала, что я должен идти завтракать.

— Ну и как, грокнул ты все это?

На лице Смита появилось смущение.

— Не знаю, Джубал.

— Тебя что-нибудь беспокоит?

— Я не грокнул прочитанное во всей его полноте. Я читал историю, описанную Уильямом Шекспиром, и был очень счастлив, когда Ромео умер. А потом я прочитал дальше и узнал, что Ромео развоплотился преждевременно — если только я верно это грокнул. Почему он развоплотился?

— А потому, что у этого недоноска крыша съехала.

— Извини?

— Не знаю я, Майк.

Смит задумался. Затем он пробормотал несколько слов по-марсиански и тут же их перевел:

— Я всего лишь яйцо.

— Да? Ты говоришь так, когда хочешь о чем-нибудь попросить. Ну и что же на этот раз?

Смит замер в нерешительности.

— Брат мой Джубал, — выпалил он наконец, — не будешь ли ты добр, пожалуйста, спросить Ромео, почему он развоплотился? Я не могу его спросить, я всего лишь яйцо. А ты можешь — и потом ты сможешь передать мне гроканье этого случая.

Дальнейший разговор стал путаным и невнятным. Как нетрудно понять, Майк считал Ромео вполне реальной личностью и надеялся, что Джубал вызовет дух Ромео и потребует, чтобы тот отчитался за свое прошлое, еще при жизни, поведение. Как объяснить, что Монтекки никогда не существовали и Капулетти — тоже? Понятие вымысла полностью выходило за рамки жизненного опыта Майка, неизвестно даже, с чего начать. Неуверенные попытки Джубала привели к единственному результату — Джилл испугалась, что ее подопечный снова свернется в клубок.

Однако Майк сумел с собой справиться; он успел уже понять, что не стоит отключаться в присутствии друзей — по не совсем понятной причине все они (за исключением доктора Нельсона) воспринимали вполне естественный уход в себя с большим возбуждением. Сделав над собой титаническое усилие, он замедлил пульс, успокоил свои эмоции и улыбнулся:

— Я подожду, пока гроканье придет ко мне само.

— Вот и прекрасно, — облегченно кивнул Джубал. — А впредь, прежде чем читать что-нибудь, спроси у меня, или у Джилл, или еще у кого — вымысел это или факты. Мне бы не хотелось, чтобы ты путал одно с другим.

— Я буду спрашивать.

Майк решил, что нужно грокнуть это странное понятие, а затем доложить его, во всей полноте, Старикам… и тут же поймал себя на размышлениях: знают ли Старики, что такое «вымысел»? Невероятная мысль о существовании понятия, столь же нового для Стариков, сколь и для него самого, сотрясала самые основы мироздания, была значительно более дикой, чем дикое понятие «вымысел». Пришлось отложить ее в сторону, приберечь для медитаций.

— …но я, — говорил брат его Джубал, — позвал тебя совсем не затем, чтобы побеседовать о литературе. Майк, ты помнишь тот день, когда Джилл забрала тебя из больницы?

— Из больницы? — эхом отозвался Смит.

— Возможно, — вмешалась Джилл, — Майк даже и не знает, что был именно в больнице. Дай-ка я попробую.

— Валяй.

— Майк, ты помнишь это место, где ты находился? Где ты жил в комнате один и откуда я тебя увела?

— Да, Джилл.

— А потом мы ушли в другое место, и я тебя раздела и выкупала в ванне.

Лицо Смита озарилось радостной улыбкой.

— Да. Это было большое счастье.

— Потом я тебя обсушила — а потом пришли два человека.

Смит уже не улыбался, заново переживая критический момент принятия решения и ужасающего осознания, что принятое решение было неверным и причинило боль брату по воде. Он задрожал и начал сворачиваться в комок.

— Прекрати сейчас же! — прикрикнула Джилл. — Не смей уходить в себя!

С еще большим, чем прежде, трудом Майк взял себя в руки и повиновался приказу брата по воде.

— Я не буду, Джилл.

— Послушай, Майк. Я хочу, чтобы ты вспомнил случай — но только не расстраивайся. Не уходи в себя, просто вспомни. Там были два человека. Один из них втащил тебя в гостиную.