Чужак - [78]

— Прошлой ночью я обнаружил кое-что интересное на листке бумаги. Попробую использовать.

— Что ты хочешь сделать?

Стрельба под крышкой прекратилась, и мне ничего не оставалось, как переключиться на легкий треп.

— Будешь попкорн с кофе? Или с содовой? — Я встряхнул сковородку. Попкорн поднялся под самую крышку. — Ну вот, что-то еще осталось. — Я перешел на шепот, спеша поделиться информацией. — Там были коды дверных замков. Как насчет ночной вылазки?

— Микаэла, Грег, доброе утро. — В наш разговор вклинился голос Феникса. — Хорошо выспались?

Мы отстранились друг от друга и повернулись навстречу бесплотному голосу.

— Отлично, спасибо, — вежливо ответила Микаэла. — Вот готовим завтрак.

— Конечно, вы же наши гости. В конце концов, за все заплачено вашими же налогами. Не стесняйтесь, угощайтесь и отдыхайте.

— Мы так и сделаем, спасибо, — пообещал я.

— Какие планы?

— Пожалуй, сегодня останемся дома.

Феникс рассмеялся.

— Да, на улице дождь.

— Как там шершни?

— Зараженные? Все еще ждут вас снаружи. Думаю, раньше, чем через день-два они не уйдут.

— Скажите, Феникс, вы знаете, что случилось с другими вашими гостями? С теми, кого приглашали сюда до нас?

— Они ушли. Конечно, мы — команда бункера — не знаем, куда именно. Надеемся и молимся, чтобы они нашли надежное пристанище. Что это за звук?

— Звук? — Микаэла невинно заморгала.

— Да, что-то похожее на выстрелы.

— Ах, это. — Она улыбнулась. — Всего лишь попкорн.

— Попкорн. Как громко. — Феникс замолчал, наверное, прислушивался.

— Должно быть, сковородка слишком близко от микрофона.

— Может быть, — согласился он. — Смотрите, не обгорите, ребята.

— Не беспокойтесь, — рассмеялась Микаэла. — А почему бы вам ни придти сюда?

— Хотелось бы, но правила не разрешают.

— Правила для того и существуют, чтобы их нарушать.

— Соблазнительная мысль. А теперь извините, мне надо идти. Небольшой инцидент в одном из вспомогательных отделов.

— Инцидент? Какой инцидент?

Но ответа не последовало. Несколько секунд мы еще стояли, глядя на стены и ожидая, что голос Феникса вот-вот вернется.

— Кажется, ему не до нас, — сказал я. — Давай посмотрим телевизор.

— Что ты делаешь. Микаэла?

— Ничего.

— Рисуешь?

— Угу.

— Рисуешь меня?

— Больше нечего.

— Я польщен.

— Не надо.

— Боишься щекотки?

— А что?

— А то, что я собираюсь тебя пощекотать.

Мы сидели в гостиной. Я ел попкорн и смотрел телевизор, а Микаэла устраивалась в большом, мягком кресле с карандашом и листком бумаги.

Я встал, втянул голову в плечи, развел по-обезьяньи руки и, шаркая по полу, направился к ней.

— Где моя красавица? Сейчас схвачу мою красавицу. Схвачу и защекочу до смерти.

— Попробуй и получишь оплеуху. — Она рассмеялась и бросила в меня подушку.

— Мунго не больно, — прорычал я. — Мунго защекочет красотку.

— Эй, подожди, дай мне нарисовать Мунго. Подожди, пока я закончу.

— Мунго подождет. — Я замер в позе чудовища со скрюченными пальцами.

— Так хорошо.

— Красотка любит Мунго?

— Мунго очень симпатичный. — Она улыбнулась, продолжая рисовать. — У Мунго большие круглые ноздри и большая бородавка на носу. У него выпученные глаза, мохнатые ресницы и большие страшные желтые зубы.

— Мунго хочет посмотреть.

— Мунго может подождать.

— Мунго не хочет ждать. — Я заворчал, как горилла. Господи, это дурацкое кривляние сводило меня с ума. Я горел желанием поговорить о Фениксе, поделиться своими подозрениями, но к тому времени уже убедил себя, что нас окружают не только скрытые, разбросанные по всему бункеру микрофоны, но и спрятанные камеры, установленные, по всей вероятности, на стенах и. конечно, с объективами не крупнее булавочной я защекочу тебя до смерти.

— Хорошо, иди сюда. Садись рядом. — Микаэла похлопала по широкому подлокотнику кресла и, когда я сел, протянула листок. — По-моему, губы получилось просто отлично, согласен? — Она ткнула карандашом в нечто, отдаленно напоминающее лицо с растянутым в улыбке ртом.

Контуры губ складывались из слов: с попкорном ловко придумано. Карандаш переместился на подбородок — он ведь нас не слышал?

— Ну, что ты думаешь? — Микаэла многозначительно посмотрела на меня.

— Поздравляю, как тебе это удалось? Подбородок точь-в-точь мой, но где же брови?

— Еще не закончила.

— Дай-ка мне. — Я забрал у нее карандаш и написал: осторожнее, он, может быть, смотрит. — Вот так. Леонардо умер бы от зависти.

Мы посидели еще немного. Все это время меня не оставляло ощущение, что за мной наблюдают. Микаэла продолжала рисовать, но было заметно, что и ей тоже не по себе. Я изо всех сил старался сосредоточиться на экране телевизора, но взгляд то и дело уходил в сторону, пробегал по стенам в поиске замаскированных телекамер.

— Послушайте, ребята, хорошие новости. — Феникс заговорил так внезапно, что Микаэла вздрогнула. — Руководство дало разрешение показать вам кое-что.

Мы переглянулись. С чего это он так разволновался?

— Грег, Микаэла, перейдите, пожалуйста, в гостиную.

— Мы в гостиной, Феникс, — сказал я, понимая, что он знает это не хуже нас. Сидит, небось, в своем логове и наблюдает.

Микаэла отложила карандаш и бумагу.

— Что вы нам покажете?

— Надеюсь, ребята, вас это обрадует не меньше, чем меня. Мы разработали проект под условным названием «Подай Руку Помощи», и вот теперь нам, наконец, позволили приступить к осуществлению того, что и является нашей главной обязанностью.