— Мой дорогой друг, признайте — вы сгораете от любопытства, — заявил Шерлок Холмс, сидя рядом со мной в четырехколесном экипаже, шустро прокладывавшем себе путь через Стрэнд, который в полдень пятницы представлял собой водоворот ног, копыт и колес.
— Не буду спорить, Холмс, — ответил я, подкидывая камешек размером с виноградину, который Холмс пару секунд назад сунул мне в руки. — Вы даете мне камешек и хотите знать, что я о нем думаю.
— Именно.
— Ну, должен вам признаться, — ничего, — улыбнулся я и покачал головой. — Абсолютно ничего.
— Ха! Это потому что вы на него смотрите, но не видите. Помните, Ватсон: детали, детали и еще раз детали!
— Я так понимаю, этот камень как-то связан с делом, которым вы сейчас заняты?
— Отчасти. Но согласитесь — занятный образец, не так ли?
— Камень?
— Да-да, именно этот камешек, возлежащий на вашей затянутой в перчатку ладони. — Холмс, очевидно, пребывал в прекрасном настроении и потому одарил меня широкой улыбкой: — Ну же, Ватсон, включайтесь в игру! Изучите камень. Осмотрите внимательно, нащупайте на нем щербинки, взвесьте в руке, прикиньте его химический состав. И, если пожелаете, расскажите мне, непроницательному, какие эманации исходят из его каменного сердца.
— Холмс, вы ведь надо мной подшучиваете?
— Совершенно верно.
Я вопросительно поднял бровь.
— Простите меня, доктор. Я подшучиваю над вами только потому, что дело, за которое я взялся, на мой взгляд, иначе как причудливой шуткой или странным розыгрышем не назовешь.
— Холмс, вы вынуждаете меня бродить в потемках.
— Ха! Ну да ничего. Скоро все станет ясным как день.
— А с чего вы вообще решили взяться за это дело?
— Обычно не удостаиваю вниманием подобные случаи. Но тут оказался замешан один мой знакомый.
— Ваш друг?
— Ах, Ватсон, мой единственный друг — это вы. Нет, с этим джентльменом я даже никогда не встречался. Однажды он помог мне, сообщив бесценные сведения о составах некоторых металлов, что позволило мне положить конец убийствам в Кингс-Линн. Короче говоря, я перед ним в долгу. Ого! — воскликнул вдруг Холмс. — Похоже, в Лондоне с каждым днем становится все больше народу. Лет через десять город так переполнится, что передвигаться по нему можно будет только на своих двоих!
— Тогда бы мы добирались до Хэмпстеда, где живет ваш клиент, так долго, что вы прекрасно успели бы посвятить меня во все подробности.
— Верно. Но прежде, Ватсон, обратите все же внимание на камень. Изучите его тщательнейшим образом. Читайте его, как если бы он был страницей книги! — И с этими словами мой друг смежил веки и сложил вместе свои длинные пальцы; лишь морщинка, едва заметная в тени блестящей шляпы, давала мне понять, что он будет с жадностью ловить каждое мое слово.
Я принялся перечислять все важные, на мой взгляд, характеристики, кои смог извлечь из камня:
— Вес. Надо подумать… Около унции, пожалуй. Размер: не больше виноградины. Форма: грушевидная. Цвет: мм… серебристый. Запах: отсутствует. Внешний вид: гладкий как стекло. Возможно, это результат воздействия высоких температур.
— Откуда он взялся? — спросил Холмс, не открывая глаз.
— Предположу, что из печи. А уж о том, как он туда попал, я предположений строить не смею.
— Ха! — Холмс уставился на меня своими проницательными глазами.
— Вам известно происхождение камня? — удивился я.
— Еще бы. Он родом из самых глубин нашей вселенной. Его внешний вид — следствие стремительного полета сквозь земную атмосферу. Скорость была столь велика, что трение воздуха о камень создало жар, оплавивший его поверхность. Отсюда и необыкновенная гладкость.
— Неужели это аэролит?! — пораженный, воскликнул я.
— Вы правы, Ватсон. Да, это аэролит, более известный под именами падающей звезды и метеорита. В небесах над нами бесчисленные миллионы таких камней безмолвно парят в ледяных глубинах космоса. Иногда они падают на Землю, и тогда, в особенно ясную ночь, можно увидеть огненный след, который они оставляют за собой. Впрочем, поверхности Земли они достигают весьма редко.
Я с куда большим интересом оглядел каменного гостя с небес.
— Ценная вещица, должно быть, — предположил я.
— Нет-нет, — отмахнулся Холмс, — ничуть. За него дадут не больше пары шиллингов.
— Но вы сказали, он связан с новым делом?
— Как я уже говорил, это справедливо лишь отчасти. Я взял его с собой просто как наглядный пример. Сам камень я купил много лет назад, вместе с сундучком всяких других образцов пород. — Забрав у меня камень, Холмс зажал его в руках и поднес к лицу. Орлиный нос навис над камешком; глаза под тяжелыми веками мечтательно изучали серую поверхность. — Вы только представьте, Ватсон! Этот крошечный осколок, такой невзрачный на первый взгляд, многие миллионы лет летал посреди звезд! По какой-то случайности его затянуло в наш мир, и он, яростно вспыхнув, рухнул на землю. Представьте на минуту, что мы летим вместе с ним над континентами и океанами. Во тьме наши города сияют, будто кто-то рассыпал алмазную пыль по черному бархату. А в этих городах люди живут своей жизнью — самые настоящие люди, доктор! — не пустые ничтожества. Личности. Они, сыновья королей и нищих, лежат ночами без сна, одолеваемые заботами, страхами, завистью. И в этих городах, прибежищах миллионов человеческих душ, столько мужчин и женщин, замышляющих великие и мелкие злодеяния, что их число поразит даже величайшего статистика. Только представьте, Ватсон, как перед вашим взором разворачивается весь наш мир, словно на школьном глобусе. И с каждым «тик» тут совершается тысяча краж; а с каждым «так» — дюжина убийств. Ха! — Подбросив камешек, Холмс ловко поймал его и опустил в карман жилета. — Так что, Ватсон, почему же в этот удушающий июньский день я сижу в экипаже, поджариваясь, словно дуврская камбала на сковороде, и столько внимания уделяю такой мелочи, как обычный камешек?
