Чувство Родины - [27]

Чтоб с ней

В одном полете слиться

И в звездный путь поторопить!

О небо над аэродромом!

Заря,

Как розовый гранит,

Над грозным реактивным громом

Свое спокойствие хранит.

Огней сигнальное движенье.

Команды четкие слова.

В зенит до головокруженья

Восходит неба синева.

Все это видел я когда-то.

Мне скажут: «Невидаль!»

Ну что ж!

Аэродром в тех самых Штатах

На наш, наверное, похож.

И там, я думаю, все то же.

И там уходят в звездный путь.

Вот только

Люди не похожи.

И в этом

Вся земная суть.

Там

Смерть моей земле пророчат,

Внушая ненависти пыл.

Там жив, наверное,

Тот летчик,

Что Хиросиму ослепил.

И на испытанных машинах

Земле Вьетнама смерть несут

Те самые,

Что нынче живы,

А завтра ждет их страшный суд…

О небо над аэродромом!

Я полюбил тебя давно,

Ведь ты одно

Над каждым домом,

Над каждым городом одно.

И день и ночь в твоих просторах

Летят Отечества сыны,

Чтоб просыпался каждый город

Под мирный гимн моей страны,

Чтоб мог народ спокойно сеять,

Не зная посвиста свинца,

И чтобы дети Алексея

Гордились родиной отца,

Чтоб знали,

Что она крылата,

Что в той крылатости

Светла

И та трагическая дата,

Что жизнь его оборвала.

Садам — цвести.

Расти — заводам.

И самолетам — ввысь лететь…

А людям — жить земной заботой

И в небо звездное глядеть.

Им жить в немеркнущем движенье…

А детям помнить,

Что они

Собой являют продолженье

Дорог, пришедших в наши дни.

Им жить теплом родимых пашен

И, веря в жизнь иных планет,

Им верить,

Что дороже нашей

Планеты не было и нет,

Что в славе новых поколений

Та не состарится земля,

Где вечен

И бессмертен Ленин,

Как стены древнего Кремля.

НА МОЕЙ ПАМЯТИ Поэтическое повествование

Светлой памяти отца коммуниста Фирсова Ивана Алексеевича посвящаю

Глава первая

Вот и Ельня.

Остается

Дым вокзала в стороне…

Знал ли Федор, что вернется

К дому, к детям и жене?

Знал ли он в огне кромешном

На смертельной из дорог,

Что судьба — дожить?

Конечно,

Знать он этого не мог.

Знал одно: сражаться надо.

Если бой — так смертный бой.

В рюкзаке лежат награды

Рядом с ячневой крупой.

На груди им места мало:

Уместились в рюкзаке

Рядом с кружкой,

Что бывала

Не в одной живой руке.

И еще в футляре хлипком

Прикипела к рюкзаку —

На своем большом веку

Виды видевшая

Скрипка.

Детство, юность — всюду с ней.

С ней прошел он путь кровавый

Кавалер солдатской Славы

Всех возможных степеней.

Будь же ты благословенен,

Край, что льнами знаменит,

Где стоит село Славене,

Может, тыщи лет стоит.

То название земное

Из глубин веков дошло.

Как ты там, мое родное,

Сердцу близкое село?..

Оглянулся.

Дым вокзала

Лег среди угасших звезд.

А до дома путь немалый,

Как ни меряй — тридцать верст.

Тридцать верст —

Через смятенье,

Через боль и забытье,

Через бывшие селенья,

Через прошлое свое.

Глава вторая

На душе рассветно-тихо.

Мир наполнен тишиной.

Неотцветшею гречихой

Снег лежит

Перед войной.

Пахнет свежестью поленниц,

Спят ребята в полумгле.

Пахнет дремой, зимней ленью

Тишина в родном селе.

Под окном, сутулясь, ива

У избы отцовской спит.

Телка выдохнет лениво,

Дверь лениво проскрипит.

Вот лениво звякнут ведра.

Громыхнет бадья о сруб.

И потянется

На вёдро

К тусклым звездам

Дым из труб.

Тишина в краю родимом

И понятна и ясна,

Если пахнет сладким дымом,

Хлебным дымом —

Тишина…

Встанет Федор.

Влезет в шубу.

Шумно выйдет на мороз.

По привычке глянуть любо

На дымок,

Что в звезды врос.

Помолчать ему приятно

На знакомом холодке

С самокруткою, понятно,

В чуть озябнувшей руке.

Дым махорочный колечком,

Снег вливается в рассвет.

Убегает от крылечка

За калитку

Дашин след.

Много дел у Даши.

Словом,

Все дела, дела, дела.

Ждут телята и коровы

Человечьего тепла.

И тепла хватает, верно…

Федор весело глядит,

Представляя,

Как по ферме

Даша бабочкой летит,

Как ее мелькают руки,

Как бока коров рябят…

Федор гасит самокрутку

И идет будить ребят.

— Время в школу собираться.

Ну, пора, пора, сынки…

На горячий хлеб ложатся

Сала стылого куски.

И, проснувшись через силу,

Восседают вдоль стены

Анатолий и Василий —

Гордость Федора. Сыны.

«Выйдут в люди постепенно», —

Федор думает порой.

Анатолий ходит в первый,

А Василий — во второй.

И глядит отец с улыбкой,

Как они рядком идут.

Батька грамотен не шибко,

Сыновья не подведут.

Путь привычный, путь веселый.

Попрощались у моста.

Восемь верст идти до школы,

Что в деревне Красота.

Не беда!

Довольна долей

Детства светлая пора.

И учительствует в школе

Анна — Федора сестра.

Неказиста Анна вроде,

А, гляди, взяла свое:

Сам директор школы ходит

В женихах у нее.

Говорят, что Анна рада,

Что не чает в нем души…

И в правленье за нарядом

Федор весело спешит.

Глава третья

Дом чем ближе,

Тем больнее,

Тем сильней душа болит.

К дому тридцать верст длиннее,

Чем дорога

На Берлин.

Тучи, словно клубы дыма,

Застилают ясный день.

И проходит Федор

Мимо,

Мимо

Бывших деревень.

Вот еще одна деревня.

Ни дверей

И ни окон.

Помертвелые деревья

Стонут звоном похорон.

Смотрит солнце исподлобья,

Тучи скорбные грустят.

Рядом печи,

Как надгробья,

Трубы

Траурно гудят.

И, прошитые морозом,

С мертвым инеем в ветвях,

На печах

Растут березы,

Как на брошенных церквях.

Будто черный снег,

Над ними

Молча кружит воронье…

Где ж твое, деревня, имя,

Имя звонкое твое?

Там, где речка протекала,

Над перильцами моста

Имя дивное сверкало,

Холостых ребят скликало

Чистым словом — красота!

Эх, бывало, ноги носят

Так, что рвешься в высоту.

— Ты куда? —