Чувство Родины - [23]

Нашим ребятам

Доверен покой,

Кровью добытый покой

На границах.

Стены Смоленска

Над древней рекой

Могут

Величием вечным гордиться.

Здравствуй,

Энергии нашей накал,

Что не подвластен

Смерчам и бурям!

Здравствуй, Москва!

И священный Байкал,

Здравствуй века,

Комсомольск-на-Амуре!

Родина…

Чайка над Волгой парит.

Мчатся олени

По тундре холодной.

В снежных Саянах

Ручей говорит.

Хлопок цветет

На земле плодородной.

Реки.

Плоты, как дороги, бегут.

Слышится

Голос разбуженных пашен…

Мирную поступь земли

Берегут

Славные парни

Родины нашей.

Правда, читаем мы

С грустью порой

В литературно —

Критической прессе:

Если лишен недостатков

Герой,

Он для читателя

Не интересен.

Ждет меня

Критики строгой хула.

Только вот

Что мне поделать с собою,

Если герой мой

Не бил зеркала,

Если доволен был

Трудной судьбою,

Если он верил

В дело отца,

В залпе Авроры

Не сомневался,

Если он сыном земли

Оставался,

Перед неправдой

Не прятал лица!

Глава третья

Мы были из одной деревни.

Она Древлянкою звалась.

У нас с ее названьем древним

Была особенная связь.

Мы потому нашли, быть может,

Ее в те горькие года,

Что нам была она

Дороже,

Чем все на свете города.

Мы не нашли родных и близких,

Мы только родину нашли,

Где на фанерных обелисках,

Как искры,

Звездочки взошли.

Нам дали кров и хлеба дали,

И жизнь иная началась.

Нас приютила тетя Дарья,

Что сыновей не дождалась.

Она героями взрастила

Погибших в битвах сыновей.

И нам дала

Любовь к России

И научила

Верить ей.

Нам довелось

Пахать и сеять,

Косить и у костров мечтать…

Выла мечтою Алексея

Мечта особая — летать!

Бывало, самолет, как небыль,

Над лесом гулко просвистит,

И Алексей глядит на небо,

Да так, как будто сам летит,

Как будто — ни межи, ни поля,

Ни леса, ни самой земли —

Летит,

Познав простор и волю

От всех забот и бед вдали.

О, как он нехотя

Прощался

С той самой волей в небесах

И вновь на землю возвращался

С грустинкой неземной в глазах!

Его душа была крылата…

Потом расстались мы.

И вдруг

Предстал в погонах лейтенанта

Мой побратим,

Мой верный друг.

Глаза такие молодые,

Такие синие глаза!

А на виски, уже седые,

Легла подзвездная роса.

В глазах смешинки то растают,

То вспыхнут с прежним озорством.

— Летаю, — выдохнул, — летаю!

Дружу с небесным божеством.

Лечу!

И двери неба настежь,

Толкую со Вселенной всей.

Лечу!

И выше нету счастья.

— А в чем же счастье, Алексей?

— В чем счастье, говоришь?

Отвечу.

Представь:

Земля еще во мгле,

А ты уже летишь навстречу

Заре, что близится к Земле.

Летишь, не удивляясь даже…

Штурвал к себе!

И всей спиной,

Всем телом ощущаешь тяжесть

И легкость тяжести земной.

Ты как бы слит с железной птицей.

Ты сердце птицы той.

Она

В своих движеньях не вольна,

Вольна

Вперед и ввысь стремиться

Да что там!

Проще говоря,

Летишь, приборы замечая.

Летишь.

И вот она, заря!

Ты раньше всех ее встречаешь.

Земля в наушниках звучит,

И ты ее дыханье слышишь,

И ты земным озоном дышишь,

И с ней ничто не разлучит.

С тобою неземная тишь,

Ты ловишь все земные звуки.

Нет ощущения разлуки,

Столь радостно,

Что ты летишь,

Что под тобой лесов прибой,

Что самолет тебе послушен,

Что Туполев

Или Ильюшин

Следят, волнуясь, за тобой.

И ты для них не тот, что прежде.

Не просто летчик, ты творец.

Ты их мечта,

Ты их надежда,

Ты их соавтор, наконец!

Ты выполнишь Земли заданье.

В трудах минует много дней.

Пройдет машина испытанья,

Придет пора

Расстаться с ней.

Как по чему-то дорогому

Взгрустнешь

Украдкой от ребят…

Турбины над аэродромом

Тебе,

Восставшему над громом,

Земную славу протрубят!

Глава четвертая

Жизнь!

В это слово вмещаются очи

Самой любимой и самой родной.

Жизнь!

Это то, что тебе напророчит

Первый подснежник

Ранней весной.

Это тропинка к заводи лунной

Или дорога

К новым мирам.

Это тоска балалайки трехструнной,

Голос гармони по вечерам.

Это спокойствие отчего дома,

Это ладоней людских теплота.

Жизнь —

Это Родина в звоне черемух,

А для Алеши она — высота!

Там он бывал и зимою и летом,

Ввысь поднимался из света и тьмы.

Сколько он встретил

В небе рассветов

Раньше, чем мы!

Сколько он видел чистых закатов

Дольше других!

Да, высота

Поднимает крылатых,

Сильных и молодых.

Плыли под крыльями дальние дали

С темной грядою русских лесов,

Стлались равнины,

Горы взлетали,

Реки

Плескали солнце в лицо.

Как муравьиные тропы —

Шоссе.

И как игрушечные —

Составы.

Плыл самолет в голубой полосе,

Плыл, облака, как страницы, листая.

В этом пути не объявишь стоянку,

Даже когда по приборам

Поймешь,

Что под тобою

Речка Древлянка…

Речка Древлянка,

Как ты живешь?

Так ли, как прежде,

Рыбой богата,

Так ли шумлива в вешний разлив?

Трудно мне стало,

Названого брата,

Друга крылатого похоронив.

Помнишь,

Три года назад мы с Алешей

Ночь провели на твоем берегу

В свете черемух, в лунной пороше…

Я эту ночь

Позабыть не могу.

Глава пятая

Цвела черемуха в низинах.

Плыла над омутом луна.

Восторженно-неотразима

Была в тот вечер тишина.

Она спала в ярах покатых,

В дремучих чащах ивняка,

И лишь на лунных перекатах

Катала камешки

Река.

Да колокольчики на донках

Пересекали тишину,

И монотонно,

Долго,

Звонко

Комар настраивал струну.

Неслышно

Звездочки дрожали,

И были соловьи тихи,

И мы у костерка лежали

И ждали сказочной ухи.

Да, тишина!..

Она над нами

Плыла, как звездная река.

В безветрии звучало пламя

Того скупого костерка.

Звучали

Звезды, травы, росы,

Светло звучали в тишине.

В той тишине звонкоголосой

Мы говорили о войне.