Чума в Бедрограде - [16]

Высоко, очень высоко.

Так высоко, что, может быть, там всё работает по каким-нибудь другим правилам.

Но Ройш не любит другие правила, Ройш любит эти, и на всех неугодных он пишет исключительно скромные и официальные докладные. Ничего больше.

Дождавшись гибели первой, Святотатыч наконец-то закурил вторую самокрутку.

Сверху донёсся глухой удар и взрыв хохота.

По-прежнему не лучший день в жизни Габриэля Евгеньевича.

— А теперь скажи честно: ты понимаешь, при чём здесь сортиры?

— Если это не очередная сплетня, а Университет на самом деле владеет всеми городскими канализациями, то скорее да. Хорошо бы не было сплетней. Есть же у нас свой бордель, почему сортирам города не быть тоже нашими?

— Ваши они, ваши. Кроме портовых.

А Габриэль Евгеньевич — на самом деле дух, и удар наверху был вовсе не по нему.

— Но зачем? Почему Университет заведует городскими сортирами?

Святотатыч тяжко вздохнул. Бровь сжалась.

Возможно, сейчас не время и не место для подобных вопросов. И для вопросов вообще. Она же не записала разговор, она отвлекает старого моряка (без махорки) от контрабанды, у него нет времени на всякие глупости —

— Потому что это весело, — бесстрастно бухнул Святотатыч и подмигнул, снова расплываясь в улыбке, — сколько тебе лет?

— Девятнадцать.

— Девятнадцать… ну вот, значит, когда тебе было одиннадцать, а Университетской гэбне — меньше года, они поцапались с гэбней Бедроградской. По поводу бюрократических и фактических полномочий. История простая, но драматичная: Университетская гэбня только-только разобралась, что она может по бумажкам, едва приступила к разбору того, что может на самом деле, а тут Бедроградская вздумала посадить студента. Истфаковского, с этой вашей кафедры.

Наверху раздались звуки перетаскивания чего-то тяжёлого. Эдак шестидесятикилограммового. С этой нашей кафедры.

— Ничего шибко криминального там не было, глупое обвинение в поиске и последующем хранении информации более высокого уровня доступа, чем у студента имелся. Информация, правда, на тот момент была значимая и даже скандальная, но отмазать всё равно могли — присвоить задним числом звание младшего служащего, рассказать сказку, что информация добывалась и хранилась по прямому приказу Университетской гэбни. Могли и не отмазали, потому что не успели. В общем, пока соображали, как это всё технически осуществить, спрятали студента на частной квартире. А Бедроградская гэбня как единица управления всем городом, кроме Порта, имеет право на любую частную квартиру заявиться с обыском. Дальше всё понятно: заявились, обыскали, посадили. Обидно вышло. Но ещё обиднее, что буквально через несколько дней Бедроградская гэбня захапала ещё одного университетского человека — на этот раз незаконно. У Университетской же на тот момент никаких возможностей куда-либо в Бедрограде заявляться и обыскивать не было. И вот по результатам всего этого веселья захотелось им такую возможность поиметь.

— А что есть в каждом доме? Конечно, сортир! — радостно перебила Бровь. — Если заполучить сортиры, можно в любой момент заявиться и обыскать унитазы. Ну и не только, наверное. Хитрая идея. Охренеть.

— Ну какое же это охренеть? Это обыкновенный неповторимый стиль Университета.

А ещё на кафедре висит чучело Вени.

Бровь неожиданно ощутила страшную гордость за своё учебное заведение.

Святотатыч порылся в закромах в поисках следующей самокрутки. В его возрасте — под пятьдесят, а то и за — не слишком-то полезно смолить одну за одной. Сколь бы старой ни была тельняшка, от этого всё равно случается рак мозга.

Папа Брови — доктор медицинских наук, у неё детская травма.

— Городскую канализацию отвоёвывали академическими методами, от которых Порт далёк. Вроде как она сделана по проекту этого вашего основателя Университета. Аргумент это или нет, ещё пойди разбери, но, в общем, отвоевали. Бедроградская гэбня утёрлась. То есть все думали, что утёрлась, а теперь выясняется, что её на канализации заело. Семь злосчастных лет под покровом ночи и по колено в говне Бедроградская гэбня перестраивала городскую канализацию. Втайне.

Александру пошло бы говно по колено. Как раз в тон к симпатичной замшевой куртке.

— Грамотно перестраивала, как раз в неповторимом университетском стиле. Есть такая байка, что этот ваш основатель Университета, водивший знакомство с чернокнижниками и прочими светилами науки своего времени, под собственными владениями обустроил совсем уж волшебную канализацию. С безотходным оборотом веществ, чтобы не зависеть от городской подачи воды.

Объединённые канализация и трубопровод!

Выходит, злодейский план вылез аж из проектов Йихина?

— Якобы у него утром из крана текло то, что вечером спустили в сортир — за ночь претерпев магические изменения под действием чернокнижных штучек. Короче, Бедроградская гэбня озадачила своих инженеров, и те за семь лет породили-таки что-то подобное. Там всё гораздо сложнее и оборот веществ не безотходный, но определённое сходство есть. Часть воды из сортиров действительно проходит очистку за довольно короткий срок и возвращается в краны — нормальной питьевой водой. И из чистой зловредности Бедроградская гэбня собирается приписать своё чудо техники Университету. Якобы Университет чудо техники придумал, тайно воплотил и тайно же начал испытания на живых людях, живых домах и живых сортирах. Без согласования с властью города — то есть с Бедроградской гэбней. И якобы безголовая студентка, дочка профессора-вирусолога из Университета и дама сердца профессора-зануды из Университета же, прослышав об испытаниях чуда техники, безголово и истерично слила в сортир своему профессору-зануде неведомо какую заразную дрянь, с которой системе очистки справиться не удалось. И целый дом заболел, потому что Университет не справляется, потому что Университет не информирует о своих проектах городскую власть, но информирует студенток, безголовых и истеричных. А никакого младшего служащего Александра и в помине не было, всё это оправдательный бред студентки. Который пойди ещё подтверди без аудиозаписи встречи с Александром.