Чума теней - [39]

Герт должен был умереть, но он не умер – Олэ оставил своих противников ради спасения ученика. Брошенный нож не причинил вреда ветерану, соскользнув со шлема, но заставил отвлечься, а дальше всё закончилось в два удара. Первым Олэ повредил кольчугу на плече сломанной руки, и противник, вскрикнув от боли, упал на колени; вторым срубил голову (визг Фейли и звук падающего тела – девочка не выдержала жестокого зрелища). И тут же сам чуть не погиб от мечей налетевших сзади бойцов, но выдержал, а когда натиск ослаб, пнул в грудь одного и сразу же закончил со вторым. Трёх секунд хватило, чтобы обезножить этого воина – меч совершил обманное движение в голову, но врезался под колено.

Изрыгая проклятия, воин в бригантине рухнул на землю, а Олэ отпрыгнул назад, чтобы избежать карающего клинка последнего уцелевшего.

– Довольно! Моя профессия убивать, но не людей! Убивать, но не людей! – отчаянно пытался охотник воззвать к благоразумию.

Но оставшийся противник был словно не мужчиной с седыми висками, неистово искавшим бреши в обороне охотника, а юнцом, которого бесполезно переубеждать. На последнем сходе они сблизились так, что длинные клинки оказались бесполезны. Воины упали на землю, сцепившись в бойцовском захвате – свободная рука и первого и второго метнулась к кинжалу. Олэ был моложе, а значит, быстрее – пробив кольца бармицы, квилон ушёл в горло, и последний охранник Кукушонка ушёл в лучший мир. Или худший – кто доподлинно, кроме якшающихся с заклинателями призраков, знает, что там, по ту сторону?

Олэ вытер окровавленный кинжал об штаны убитого и тяжело поднялся. Затем подобрал побагровевший меч и со странным выражением лица осмотрел пустырь.

Я убиваю, но не людей, я убиваю, но не людей… а чьи же это трупы тогда смотрят в небо недвижными глазами?

Герт помогал вправлять плечо Бличу, Эрет пыталась привести в чувство Фейли, доктор Найрус профессионально спасал жизнь обезноженному ветерану. Кай, сидя на земле, придерживал голову, чтобы она не оторвалась окончательно, и ругался, а шесть человек лежали в разных позах, и души уже покинули их тела.

Со стороны приличных районов начал приближаться шум. Олэ не шелохнулся, пока разгулявшаяся компания не подошла на достаточное расстояние, чтобы понять, что здесь произошло.

Смолкли песни и пляски. Нарядные девушки и парни смотрели на трупы и раненого вампира со страхом. Но страшнее мёртвых им казался выживший.

– Что? – зло, намного злее, чем хотел, крикнул Олэ и обвёл убитых мечом, на котором повисла пропитавшаяся кровью лента мира с чьего-то колена. – Не видите, День Святого Гло отмечаем? С праздничком, дорогие человеки! Любви и Доброты во имя Гло Святого, мальчики и девочки! Любви и Доброты!

Немая, подавленная толпа начала пятиться назад, а затем рассыпалась ручейками убегающих.

Олэ подошёл к Найрусу.

– Как ветеран? Жить будет?

– Потерял много крови. Ничего не гарантирую, но вполне возможно.

– Зачем, дурак?! Зачем? Ну, что теперь скажешь вдове и сироткам лучшего друга? Теперь как будешь им смотреть в глаза? С гордостью? Мрази, тупые мрази, как же мне надоело спасать ваш проклятый род! Ты же воин, человек войны! Неужели в мирной жизни не нашлось лучшего занятия, чем охранять такую сволочь? Чем работать в таком постыдном месте!

– Н-не н-нужны, – ветерана бил озноб. – Н-ненужны н-наёмники в н-новой армии. Устал от войны. В борделе тихое место. Выгоняй зарвавшихся клиентов. Только и делов. Но много платят. Не осуждай.

– Запомни, – смягчив тон, сказал мечник. – Первая канава возле Грязной улицы. Сверху я положу мшистый камень. Там будут лежать деньги. Тебе и сироткам друга. Я оставлю всё. Всё, что больше платы за дальнейший путь.

– Он вряд ли запомнит, у него шок, – вздохнул Найрус. – Я удивлён, что он вас вообще понимает и отвечает вам.

– Так найди где записать и положи ему в карман!

– Я не уверен, что он умеет читать.

Мечник опять пришёл в ярость. Он начал кричать, поворачиваясь то в сторону гнилых домов, то в сторону богатых районов.

– Что вы делаете, братья-человеки! Для чего всё это, если вы такие?! Скоро я убью двух детей ради того, чтоб вы все жили! Для чего я возьму этот грех? Для того, чтобы вы грабили и убивали, обманывали и воровали, насиловали и пьянствовали? Топтали всех, кто слабей, и унижали всех, кто не может ответить? За что сегодня погибли шестеро из вас? За родину, за семью, за друзей? Нет! За алчность! Даже не за свою, за чужую алчность!

Олэ, не находя больше слов, бросил на землю меч и влепил оплеуху Герту.

– Зачем ты сунулся? Я хотел оставить в живых того покалеченного. Но убил из-за тебя. Я бы успел свалить тех двоих, пока к ним бежит третий. Но ты вмешался, и теперь он тоже мёртв.

Охотник повернул голову к Бличу. Блич съёжился, тоже ожидая удара. Но его Олэ не тронул. Руками. Словам-то он волю дал.

– Что, доволен?

– При чём здесь я?

Олэ сначала не поверил в искренность недоумённого взгляда. Совсем забыв, с кем имеет дело, он пытался найти в интонации и мимике мальчика-тени следы лицемерия.

Но нет. Блич действительно был уверен в своей правоте и не видел эту ситуацию чужими глазами.

Как всегда, ясный взгляд. Как всегда, ни тени сомнений.