Чума теней - [41]

Кай плотоядно засмеялся и пополз, придерживая одной рукой голову, к Кукушонку.

– Это… это, наверное, слишком, – пробормотал профессор.

– Это в самый раз, – не согласился охотник.

Перед спутниками Олэ предстало жуткое зрелище: в ужасе Кукушонок отползал, работая одними ногами (руки продолжали удерживать в ране нож), а вампир его преследовал.

Профессор жалобно посмотрел на Олэ, Фейли закрыла глаза, Герт опустил голову, Блич отвернулся. И лишь одна Эрет даже подошла ближе, чтоб не пропустить ни мгновения из агонии бывшего хозяина.

– Не надо! – умоляюще крикнул Блич, обернувшись. – Зачем тебе это видеть? Ты девушка, ты не должна такое видеть!

– Отвернись! – взвизгнула Эрет. – Это ты не должен видеть! Повернёшься или отделишь от себя тень, клянусь, пробью голову камнем! А мне… мне как раз можно!

Блич, кусая губы, выполнил приказание Эрет. Теперь он только слышал, как, шагая рядом с Кукушонком, девушка усугубляла его муки оскорблениями:

– Что, тварь? Знаешь, что тебе предстоит? Тебя ждёт не просто смерть, тебя ждёт смерть смертей! Он вампир! Он высосет из тебя всю кровь, всю жизнь, всю твою сущность до капли! Это тебе за ночь на Зимнюю Гарвиду. Помнишь, что заставил меня делать в ночь на Зимнюю Гарвиду? А я помню, я никогда не забуду!

Вампир тем временем уже догнал Кукушонка. Даже Олэ и профессор отвернулись. Налети Кай как положено – или в облике летучей мыши, или благородным карателем из ночной темноты, могучим и красивым, – это было бы жутко, но величественно. А здесь происходило нечто не просто страшное, а отталкивающе страшное.

Какая-то особая омерзительность сквозила в том, как боролись искалеченный вампир и раненая жертва.

Через минуту вопль Кукушонка возвестил, что Каю получилось вырвать из его шеи нож. И только Эрет, знавшая слухи о прошлом хозяина, поняла всё зловещее нелепие его последнего крика.

– Мама! – жалобно вопил умирающий владелец борделя.

Кого он имел в виду: ту, которая бросила в приюте, или ту, которая дала тепло и кров? И что вкладывал в этот крик: просьбу о прощении или готовность самому простить? Это осталось загадкой.

Вопль сменился стонами, которые перекрывало жадное урчание.

– Мне неприятно быть таким при дамах, – прервав трапезу, обратился к Эрет вампир. – Не могли бы вы не смотреть так пристально?

– Я не дама, я подстилка. Не стесняйся, – ответила Эрет.

Вампир скривил недовольное лицо, но вернулся к пище.

Он выпил из Кукушонка всю кровь. До единой капли. Под далёкие крики «С Днём Святого Гло!». Под эхо пожеланий Добра и Любви. И вытер губы и подбородок лентой мира, когда закончил.

Ему было хорошо. По его лицу гуляло такое блаженство, что Эрет поневоле отпустила пошлую шутку. Кай не обратил никакого внимания.

– Идите, я вас догоню.

У трущоб он их действительно догнал. При этом не выглядел усталым.

– У вампиров после такого просыпаются особые силы, – пояснил он свою бодрость. – Эх, я ведь целый час способен проходить сквозь стены. Не каждого, конечно, помещения, а только того, которое не считается жилым домом. Хотя, если когда-то получил в дом приглашение… Эх, жаль, пропадёт сегодня дар напрасно.

И нога у него прекрасно приросла, и на шее не осталось даже пореза – свежая кровь творит чудеса.

– Эй, друг, – сказал вампир, положив руку на плечо Бличу. – Я там поковырялся в карманах этого ублюдка… мм. Твоё же?

Блич вздрогнул, увидев в ладони Кая материнский камень.

– Оставь его себе и… научи меня всё-таки драться. Трактат отличный, но многого я не понимаю.

Вампир покачал головой и положил камень в карман мальчика.

– Я обучу тебя бесплатно. По два часа в день во время, пока его высочество Жалельщик Наёмников спит. Я позаимствовал меч одного из покойничков по такому случаю.

Блич боязливо посмотрел в сторону Олэ. Но охотник шёл далеко впереди и, видимо, их не слышал.

– Тогда… тогда можете закалить свой клинок в моей тени. Бесплатно.

– Воспользуюсь любезностью.

Уверенный, что скоро будет биться как бог, Блич просто сиял. Идущая рядом Эрет усмехнулась: мол, как мало вам, мальчикам, нужно для счастья.

– Эрет, а что случилось в ночь на святую…

– Тебе не стоит знать. Никому не стоит знать, даже взрослым, а уж тем более такому, прости, Блич, сопляку. Если бы я знала, что однажды меня заставят подобное делать, я бы, клянусь, предпочла вообще не рождаться.

Блич побоялся углубляться в расспросы.

Глава девятая. Все пути ведут в столицу

Даже в трущобах в День Святого Гло старались создать праздник. Окровавленные вспотевшие люди явно в него не вписывались. На них смотрели с осуждением. Охотнику было на это плевать.

– Вот плата за проезд до столицы. Нужно покровительство ночной армии. И в столице тоже. Меня ищут за убийство, – сказал он, когда отыскал на улице человека с татуировками вожака трущоб и бросил перед ним золото.

– Уважение, парень. Наш человек. Будет тебе согласие. Во имя Кодекса Праведных Каторжан доставим всю компанию в лучшем виде.

– Э, постойте! – вмешалась Эрет. – Никто никого не доставит. Мужик, последний раз тебе говорю, отвянь от Блича. Он никуда не едет. Я уже привыкла к свету и шуму и сейчас потопаю искать своего любовничка. И, поверь, тебе лучше не связываться с ним. Блич будет жить в нашем дворце, а ты…