Чума теней - [115]

Мысли о матери, которая умерла, давая ему жизнь, заставили глаза бывалого воина увлажниться. Тем больнее было, когда сын грубо оборвал историю о своей родной бабушке.

– Расскажешь всё это Ти! А Белому Призраку не до семейных преданий. Пусть воинов мало, но у нас теневое оружие.

– Как и у охотников. Но ладно бы охотники. Ты думаешь, короли стран Угрозы будут стоять и наблюдать за этой дракой? Нет. Они пришлют на помощь охотникам свои войска. Это будет не просто война, а огромная война, наверное, с сотнями тысяч жертв.

– Жертвы меня не пугают. Я не собираюсь никого жалеть.

– Конечно, ты же Безжалостный!

Белый Призрак пришёл в ярость и напал на отца.

– Я же дал слово – это не я! – кричал он, пытаясь поразить Воина Чести теневыми когтями.

– А до этого дал слово, что Белый Призрак ушёл на покой, – напомнил воин, уклоняясь от атак обезумевшего сына.

Стоило Ти надеть этот костюм, помнивший смерть десятков людей, и в нём не осталось ничего от того терзаемого совестью парня, которого вытянули на свет из глубин одной юной души визиты в дом убитых. Он больше не был кузеном Ти. Он был Белым Призраком, чьё тело – оружие. Пришёл в себя тенир, лишь когда Воин Чести обнажил меч.

Короткий укол – туда, между полосок теневой стали, где клинку не грозит гибель – и юноша пятится назад. Рана неглубокая, но сам вид крови, точнее, знание, что её пустил тебе родной отец, заставляет колени трястись, а руки дрожать.

Юноша смотрит то на кровь, вытекающую сквозь прореху на кожанке, то на бойца с обнажённым мечом и понимает, что Воин Чести решил избавиться от Безжалостного единственным верным путём: убив лично. И не помеха, что Безжалостный в костюме Белого Призрака. Уж слишком хорош в фехтовании этот мужчина-тень.

– Но ведь я не Безжалостный. Клянусь, я не Безжалостный. Я убивал только ночную армию.

Что толку оправдываться? Он сам сделал всё, чтобы даже родной отец ему не верил.

– Папа, – тенир встал на колени, – клянусь, что больше не буду тебе врать. Никому больше не стану врать, если только не ради друзей и семьи. Папа, поверь мне! Прошу, папа, поверь мне!

Парень давно был не в ладах со своим отцом, но всё равно мысль, что именно он убьёт его, казалась чудовищной. И всё, что можно сделать, чтобы предотвратить ужасный конец, это вновь попросить того, чьё доверие уже столько раз обманывал:

– Верь мне, папа.

Отец встал на колени рядом с сыном. Снял перчатки, проверяя, насколько сильное кровотечение. Убедившись, что рана неглубока и не смертельна, он медленно протёр кровью, которая осталась на пальцах, лицо сына. Затем сухой ладонью стёр получившуюся смесь крови и мела.

Жуткая маска исчезла, и открылось лицо восемнадцатилетнего юноши, перекошенное болью непринятого раскаяния, и глаза, полные страха принять смерть от родного отца.

– Помни. Ты обещал больше никогда не врать. Мне – не врать. И… считай… считай, что это я тебя просто… просто я тебя… так сурово выпорол.

– Папа!

Тенир, полный чувств, хотел обнять отца, но отец вовремя выставил руки.

– Когда снимешь костюм. Сейчас твои объятия смертельны.

Со счастливым смехом прощённый грешник стал избавляться от смертоносного облачения. Но когда он закончил, Воину Чести было уже не до объятий. Офицер с тревогой вглядывался в столб дыма вдалеке.

– Сынок, повтори свой трюк с крышей. Горит то ли Купеческий квартал, то ли наш.

Тенир в одно мгновение слазил на крышу и спустился вниз.

– Да! Горит или Купеческий мост, или совсем рядом.

Дурные предчувствия тисками сжали сердце Воина Чести. Ах, как жаль, что он отпустил карету. Пешком добираться столько времени.

– Сынок! Я обещал сегодня привести Блича! Но это сделаешь ты. А я… Я должен попасть как можно скорее домой.

Он мог пустить свою тень вперёд, посмотреть, что происходит, но и без неё чувствовал, что там, в доме, нужна его помощь.

– Да, я не хочу повторять заново то, что знаю из учебников. Я вообще не понимаю, зачем мне вся эта стратегия и тактика? Я лучший воин и в доспешном, и бездоспешном бою среди всех парней моего возраста, я лучший в фехтовании и в драках на кулаках, я…

– Ты, прежде всего, мой воспитанник, а значит, я выбираю науки для твоего обучения.

Олэ закусил губу. Он уже совсем взрослый. Ему почти двадцать лет. Трое знакомых сверстников уже женаты и ждут детей. А рыцарь до сих пор считает, что может распоряжаться его судьбой.

Но ничего, война, которую учитель так долго ждал, на пороге. Олэ примет участие в войне, отдаст долг учителю и сеньору, на чьи деньги столько лет кормился, а когда всё закончится, сам выберет свою судьбу.

Теневой охотник, профессиональный воин или мирный обыватель – зять королевского следопыта и наследник его ремесла, – время покажет.

Впервые ночная армия осмелилась на штурм дома, где проживал ненавистный Воин Чести. И штурм этот проходил по всем правилам военного искусства.

Первым делом бандиты лишили защитников возможного подкрепления. Аркабейрам Гуллейн жил совсем недалеко от головного здания своей организации и ещё ближе к штаб-квартире Братства Пера – самого лояльного ночной страже объединения вольных фехтовальщиков. Это соседство служило мощным сдерживающим фактором для всех недоброжелателей. А если ещё вспомнить, что за Купеческим мостом квартал людей, которые едва ли не молятся на главного врага воров и разбойников…