Чума на оба ваши дома - [101]

– Это важно для тебя, – сказал вдруг Барвелл. – Больше, чем просто богатство.

Бартоломью отважился взглянуть на них сквозь щелку в двери. Стивен кивнул, но Бартоломью заметил, что в глаза Барвеллу он не смотрит.

– Я гнул спину на брата всю свою жизнь, – сказал он, – но когда он умрет, все достанется не мне, а Ричарду. И что тогда? Что станет с моими детьми? Черная смерть вынудила меня задуматься о других источниках дохода.

Барвелл явно удивился.

– Но я думал, юный Ричард жаждет пойти по стопам дядюшки и стать лекарем.

Стивен на миг заколебался.

– Люди меняются, – сказал он. – А я не хочу, не могу до конца своих дней полагаться на милость племянника. А вдруг и меня тоже унесет мор? Я должен оставить какие-то средства, чтобы обеспечить будущее своих детей. Нынче нельзя надеяться на родных и друзей. Только это не подведет. – Он зажал между большим и указательным пальцем золотую монету и показал ее Барвеллу.

– И ты пожертвуешь ради золота своим братом? – задумчиво произнес Барвелл.

Бартоломью в полумраке каморки закрыл глаза и уткнулся головой в стену.

– Да, – ответил Стивен тихо, – потому что завтра в это самое время я могу оказаться в чумной яме. А вдруг мы с Освальдом умрем, и Ричард тоже? Разве смогут женщины вести торговлю? Даже если бы им и позволили попробовать свои силы, что само по себе невероятно, гильдии этого не допустят – они стали бы легкой добычей для разнообразных мошенников. И месяца не пройдет, как они окажутся под забором. – Он обернулся к Барвеллу. – Мне не по душе то, как я собираюсь поступить, но мое будущее и будущее моих детей важнее Освальда.

Голоса отдалились. Бартоломью весь извелся. Куда делся третий, пока Стивен болтал с Барвеллом? Может, Освальд уже в беде? Двое снова остановились поговорить перед входной дверью, прежде чем окончательно распрощаться. Бартоломью заставил себя выждать еще несколько минут, прежде чем кинулся вниз по лестнице. На Хай-стрит он увидел, что к нему направляется Абиньи. Бартоломью сделал вид, что не заметил его, и бросился в противоположном направлении – к лавке зятя.

Бартоломью ввалился во двор к Стэнмору, едва не поскользнувшись на подмерзшей грязи. Он совсем уже собрался отправиться в дом на поиски Освальда, но увидел, как тот входит в конюшню в сопровождении высокого мужчины, который показался Бартоломью очень знакомым. Это был Роберт Суинфорд.

Бартоломью испытал безмерное облегчение. Прекрасно. Суинфорд вернулся, он встанет во главе колледжа, и Элкот избежит оговора или, того хуже, расправы со стороны представителей пансионов. Запыхавшись, он подбежал к конюшне, распахнул дверь и влетел внутрь. Стэнмор стоял у порога спиной к входу, но обернулся на грохот. У Бартоломью оборвалось сердце: это не Стэнмор, а Стивен. На нем все еще был плащ брата, и Бартоломью в душе выругал себя за глупость. Стивен и Суинфорд при виде Бартоломью, похоже, испытали точно такое же замешательство, как и он сам при виде Стивена, но Суинфорд мгновенно нашелся и пожал Бартоломью руку. Он проговорил, как рад вернуться в город, и спрашивал о делах в колледже.

Бартоломью с вежливой улыбкой попятился из конюшни, но Стивен оказался проворней. Его рука сделала стремительное движение, и в грудь Бартоломью нацелилось острие кинжала. Мэттью в панике взглянул на него, потом попытался как-то выкрутиться – ведь Стивен не знал, что врач слышал его разговор с Барвеллом и с тем третьим в пансионе Бенета.

– Ты что? Где Освальд?

– В Трампингтоне, с Эдит. Где следовало бы находиться и тебе, – холодно проговорил Стивен. – Почему ты не пришел?

– Я должен был остаться с отцом Джеромом. Я послал Грея, – отозвался сбитый с толку Бартоломью.

Стивен невесело рассмеялся.

– Ты путался у нас под ногами на каждом шагу. Я очень старался выгородить тебя, но ты поразительно несговорчив!

Кинжал описал дугу в пугающей близости от Бартоломью. Мэттью попытался отодвинуться, но с одной стороны путь к отступлению ему закрывали стены, а с другой – Суинфорд и Стивен.

– Я думал, сегодня утром мы договорились быть честными друг с другом, – сказал Бартоломью, переводя взгляд с одного на другого.

Острие описало еще одну дугу, и Бартоломью почувствовал, как оно задело его мантию. Он с ужасом воззрился на Стивена.

– Так это ты? – прошептал он. – Это ты убил сэра Джона и всех остальных?

Стивен гадко ухмыльнулся и взглянул на Суинфорда; тот не сводил с Бартоломью бесстрастных глаз.

– Мы не должны позволить ему и дальше вмешиваться в наши дела, – сказал Суинфорд. – Слишком многое мы можем потерять.

Стивен кивнул, и Бартоломью задался вопросом, убьют ли его здесь и сейчас, в конюшне. Стивен явно намеревался поступить именно так: он сделал шаг по направлению к Бартоломью, стискивая рукоять кинжала.

– Не здесь! – рявкнул Суинфорд. – Что скажет твой брат, если обнаружит в своей конюшне кровь и узнает, что родственничек пропал? Веди его вниз.

– Вниз? – переспросил Стивен, замахиваясь на Бартоломью, который сделал слабую попытку уклониться. – Ты серьезно?

– Там есть комнаты с крепкими дверями, – сказал Суинфорд. – Надо тщательно обдумать, как его прикончить, а не то епископ может найти в своей трусливой душонке остатки мужества и затеять расследование.