Чукотская сага - [57]

— Вот что, — говорит Унпэнэр через несколько минут. — Ты, Атчылын, сходи-ка направо, разведай, что это за тропка. А ты, Аре, с другой стороны посмотри. Колено не болит?

— Давай я схожу, — предлагает Ринтувги.

— Нет, нет, — говорит Аре, поднимаясь и потирая ушибленное колено. — Давно прошло, не болит.

— Далеко не ходите, только до поворота. Пусть каждый свою тропку разведает, есть ли дальше дорога. Если тропка ненадежная, не рискуйте. Сразу тогда обратно.

— Хорошо.

Они уходят, один — направо, другой — налево. Кэнири никак не может понять этого: только что ему казалось, что ребята скорее согласны с ним, чем с бригадиром. И вдруг оказалась совсем не так…

Аре огибает небольшой выступ и почти сразу же скрывается из глаз. Атчылына видно долго. Вначале тропка идет почти горизонтально, но потом начинается спуск. Вот Атчыльгн скрылся до пояса, вот уже только голова его видна… Но затем он поворачивается и возвращается на площадку.

— Нет, ребята, там действительно не пройти. Тропка там узкая, крутая. А главное — никуда она не ведет: под воду уходит, в море.

Атчылын опускается на то же место, на котором сидел раньше, снова скрещивает руки на согнутых у самой груди коленях.

— Чайка, — говорит Ринтувги.

Да, на темных волнах по-прежнему качается белая чайка. Вверх-вниз, вверх-вниз. Та это или другая? Наверно, другая — та была далеко от берега.

— Ну так, ребята! — начинает Аре, едва показавшись из-за выступа. — Картина такая: тропка всё время кверху идет и даже вроде бы расширяется немного; пройти можно. А только ведет она к водопаду. Метров триста отсюда. Упирается прямо в водопад. И конец. И другого пути тоже никакого нет: что вниз, что вверх — гладкие стены метров по двадцать.

— До водопада не доходил? — спрашивает Унпэнэр, почему-то явно довольный словами Аре.

— Нет, не доходил. Там — ходи не ходи — ясно видно: прямо в воду упрешься. А с этой стороны?

— Тут и тропки-то почти нету, — отвечает Атчылын. — Почти что на нет сходит. И дорога по ней — вниз, к морю, больше никуда.

«Значит, с обеих сторон вода», — хочет сказать Кэнирй, но успевает удержать эти слова на самом кончике языка. Зачем говорить то, что и без него уже всем ясно? Зачем снова обнаруживать свое желание сидеть на месте и ждать, пока придет помощь? Зачем показывать, что обрадован? Наоборот, теперь он мог бы без всякого риска заявить о своей готовности к любому походу: идти-то всё равно некуда! Но почему же Унпэнэр так решительно поднимается?

— Правильно, ребята, — говорит Унпэнэр. — Я так и думал. Водопад — это как раз то, что нам требуется.

Охотники с недоумением смотрят на бригадира. Судя по выражениям их лиц, никто из них не испытывает особой потребности в водопаде.

— Я в горах Эввыквыт часто бывал. — продолжает Унпэнэр, — у матери родичи тут жили. Отсюда километров десять… Ну, может быть, двенадцать, не больше. Один раз мы с матерью целое лето у них гостили, так я тогда все эти горы облазил.

— Ну? — торопит Аре.

— Ну так вот. Мы тогда с моим двоюродным братом за гагачьими яйцами сюда лазили. Их тут гнездилось — этих гаг — миллионы, наверно!

— А водопад?

— И до самого водопада добирались. Только с той стороны. Понимаете?

— А может, это совсем и не тот? Может, это другой какой-нибудь?

— Нет, здесь только один и есть. Его и с моря видно. А тропка эта поперек него идет: с одной стороны входит, с другой выходит.

Теперь уже всем ясен дерзкий замысел бригадира. Кэнири ошалело поглядывает на товарищей. Аре, зябко передернув плечами, говорит:

— Нет, Унпэнэр, там не пройдешь. Там как бьет! С двадцати метров вода падает, представляешь себе? Нет, там только ступишь — сразу собьет! Смоет как щепочку.

— Это тебе издали так показалось. Вот увидишь. Там вода ведь не сразу вниз рушится, она дугой падает. Понимаете, ребята? Пройдем по тропке — и не замокнем! Будто под крышей, только под водяной. Ну, конечно, замокнем… Брызги все-таки… Так ведь и теперь не сухие. Я там один раз спрятался от брата, несколько минут просидел под водопадом. Мокро, конечно, брызги, а терпеть можно. Как под дождиком. Брат уже думал, что я в море свалился, — ему и в голову не пришло, что я под водопадом сижу…

Унпэнэр прерывает свой торопливый рассказ, сгоняет с лица улыбку, вызванную воспоминаниями, и спрашивает:

— Ну что ж, ребята, согласны идти? Здесь сидеть — никакого смысла. Ничего мы тут не высидим, всё равно придется идти.

— Пошли, — спокойно говорит Ринтувги, словно речь идёт о чем-то уже давно решенном, да и вообще о чем-то совсем простом, не требующем особых размышлений.

— Пошли на прорыв! — радостно восклицает Атчылын. Чем опаснее предстоящее дело, тем веселей он становится, такой уж у него характер. Даже Унпэнэр по сравнению с ним — образец осторожности.

— Что ж, идти так идти, — произносит Кэнири, медленно поднимаясь. Он уже понимает, что если останется, то останется один. А это, пожалуй, ещё страшнее, чем попытка пробраться через горы. Нет, уж лучше не отставать от товарищей. Кэнири даже постарался опередить Аре, чтобы не самым последним заявить о своей готовности.

— Ой боюсь! Боюсь! — кричит Аре, скорчив испуганную мину. Но все знают, что он на самом деле нисколько не боится. И даже Кэнири, глядя на Аре, чувствует, что бояться — какая бы ни грозила тебе опасность — смешно, в сущности. Просто-напросто смешно.