Чукотан - [5]
Он встряхнул головой и вынул карту-картинку с олеандром.
– «Олеандр. Все на свете меняется», – прочел начальник уезда каллиграфическую надпись и попытался улыбнуться.
Улыбка вышла деланой. Громов почувствовал. Тут на выручку – чудесная Елена Димитриевна («всего семнадцать, а как умна»!):
– Не стоит унывать, Иннокентий Михайлович. Перемены ведь случаются не только к худшему.
– Ну их к бесу, перемены. – В голову Громову вдруг снова ударили события последнего года, и в первую очередь поражение под Бугульмой, чему был свидетель его дядя по матери. – Ну их к бесу… Простите за грубое словцо, Елена Димитриевна.
– У меня интересный цветок, господа, – радостно объявил долговязый Суздалев и, как было договорено заранее, сперва изобразил значение цветка руками, а потом и всем телом. – Ну-с, кто угадает, тому меня дружески обнять, – проворковал Суздалев, надеясь на нежнейшую Бирич.
– Шта за цветок? Не рвотный ли корень? – осклабился Струков и, безотчетно поправив рукой отсутствующую портупею, пожалел, что он в штатском, а не в военной форме.
– Не угадали, мистер шериф, – озлился Суздалев, – не угадали-с! У меня – страстоцвет! Цветок страсти, я так полагаю.
– А вы на внутренней стороне прочитайте. – Опытный в «цветочных» делах Толстихин уже мысленно потирал руки.
– Тут ерунда какая-то, даже читать не стану!
– Отчего же, ваша честь, отчего же. – Толстихин бережно выдернул «цветочную» карту из рук мирового, скоморошничая, прочел: – «Не плачь, малыш! Не любовь тебя обманет, а глупость твоя…»
– Теперь ваша очередь, Елена Дмитриевна. – Начальник милиции приосанился, лицо чуть посветлело. Струкова корабельная качка не страшила, наоборот, ее ритмичность навевала приятные любовные воспоминания.
Красавица Бирич вынула карту.
– «Желтая роза, ревность»! – крикнул, подходя ближе, Толстихин. – Читайте же, мадам, читайте то, что внутри!
– «Не люби красивых, иначе будешь… Иначе будешь…» – Елена выронила карту.
Карта порхнула на пол. Секретарь правления галантно, однако ж настойчиво возвратил карту Елене в руки. Та читать не стала, кинула карту на стол, повернулась, пошла к выходу.
– Кого ж из нас вы так взревновали? – не унимался Толстихин. – И, главное, к кому? Все дамы и даже смазливенькие кухарки, они ведь на берегу остались…
Елена Бирич плотно прикрыла за собой дверь каюты.
На верхней палубе было неуютно. Однако не прошло и трех минут, как все переменилось: появился Михаил. Несколько дней назад, еще в начале плавания, он представился Сергеем Безруковым. Но потом, после первого, случайного поцелуя в завиток волос, сознался: он Михаил Мандриков, кооператор, матрос-моторист, конспиратор и нелегал.
Такое признание зарождающуюся страсть лишь обострило.
«Для того и произнесено было». – Семнадцатилетняя, но опытная в делах любви Елена Бирич уже третий день кряду предвкушала в своем воображении тайное свидание с Мих-Сергом.
– Здесь нам быть невозможно… Однако ж и на нижнюю палубу пригласить вас, Елена Дмитриевна, не смею.
– Отчего же? Муж мой – известный всему миру «доитель изнуренных жаб»… Да еще калифорнийские прожекты его изнутри распирают. А на нижней палубе я никогда не была. – Елена засмеялась.
Счастье легких обманов сопутствовало ей с пятнадцатилетнего возраста. Оно-то, шарлатанское это счастье, и заставило забыть океанскую стужу, соленый лед по утрам на поручнях, японскую школу, где довелось учиться, мужа и свекра, даже далекое новороссийское детство…
Бывала она, конечно, и в более потаенных, чем нижняя палуба, и не в пример более запретных для молоденьких девушек местах, о которых всегда вспоминала без жути и ужаса, наоборот, с ликованием.
– Я вслед за вами, – привстав на цыпочки и едва слышно щекоча каштановой прядью шею Мих-Сергу, произнесла Елена небесная, – но не к вам в каюту, это недопустимо, куда-то в другое место…
«Томск» взлетел носом вверх, а затем его страшно бросило вниз. Елена прежде времени ткнулась губами в слегка измазанную сажей ямочку мужского подбородка.
– Знаю, знаю куда. – Уверенный в себе, низколобый, круглоусый кооп-матрос в цивильной одежде потянул ее в сторону от стального наклонного трапа…
На нижней палубе, в каком-то отгороженном деревянными щитами закутке, близ аккуратно уложенных бухт корабельных толстенных канатов, было потаенно и сладко-сумрачно.
– …да говорю же, здесь тепло, тепло… И вони корабельной ничуть нет… Ну же! Я сама обниму вас руками, обхвачу ногами!
Шуршание материи, слабый атласный треск, гул моторов…
«Томск» еще раз качнуло. Как тот пожарный корабельный рукав, вздулся внутри Елены шершавый мехирь, она вскрикнула, от счастья на миг лишилась чувств, но быстро пришла в себя, прокусив насквозь острыми зубами белый матросов воротничок.
Пароход Добровольного флота «Томск», еще новый, только в 1912 году спущенный на воду Невским судостроительным заводом и специально для плавания в арктических водах укрепленный противоледным поясом по ватерлинии, сильно накренился на правый борт...
Графиня Чернец
Трехпалубную Россию шатало из стороны в сторону.
Трехпалубный «Томск» зарывался носом в кипящую соль.
Казалось, из пучины не выбраться. Казалось, что и качке с любовью в отгороженном щитами закутке, на огромных бухтах каната, никогда не окончиться…
История музыкальной культуры России в рассказах о великих композиторах: Глинке, Мусоргском, Чайковском, Стравинском и других.Для старшего школьного возраста.Рекомендовано Министерством общего и профессионального образования РФ для дополнительного образования.Книги серии История России издательства «Белый город» признаны лучшими книгами 2000 года.
«Романчик» Бориса Евсеева – это история любви, история времени, история взросления души. Студент и студентка музыкального института – песчинки в мире советской несвободы и партийно-педагогического цинизма. Запрещенные книги и неподцензурные рукописи, отнятая навсегда скрипка героя и слезы стукачей и сексотов, Москва и чудесный Новороссийский край – вот оси и координаты этой вещи.«Романчик» вошел в длинный список номинантов на премию «Букер – Открытая Россия» 2005.
Сегодня, в 2017 году, спустя столетие после штурма Зимнего и Московского восстания, Октябрьская революция по-прежнему вызывает споры. Была ли она неизбежна? Почему один период в истории великой российской державы уступил место другому лишь через кровь Гражданской войны? Каково влияние Октября на ход мировой истории? В этом сборнике, как и в книге «Семнадцать о Семнадцатом», писатели рассказывают об Октябре и его эхе в Одессе и на Чукотке, в Париже и архангельской деревне, сто лет назад и в наши дни.
Российский подданный, авантюрист и прожектер Иван Тревога, задумавший основать на острове Борнео Офирское царство, по приказу Екатерины II помещен в Смирительный дом. Там он учит скворца человеческой речи. Вскоре Тревоге удается переправить птицу в Москву, к загадочной расселине времен, находящейся в знаменитом Голосовом овраге. В нем на долгие годы пропадали, а потом, через десятки и даже сотни лет, вновь появлялись как отдельные люди, так и целые воинские подразделения. Оберсекретарь Тайной экспедиции Степан Иванович Шешковский посылает поймать выкрикивающего дерзости скворца.
Борис Евсеев – один из самых необычных сегодняшних русских писателей. Его проза остросюжетна и метафорична, характеры персонажей уникальны, но при этом почти всегда узнаваемы. Особое внимание Евсеев уделяет жанру рассказа, ставшему под его пером неповторимым явлением в современной русской прозе. В рассказах Евсеева есть всё, что делает литературу по-настоящему художественной и интересной: гибкий, словно бы «овеществлённый» язык, динамичный сюжет, прочная документальная основа, острое проникновение в суть происходящих событий. Великолепие и нищета современной России, философы из народа и трепетные бандиты, чудаковатые подмосковные жители и неотвратимо манящие волшебством своей красоты женщины – вот герои, создающие особую повествовательную среду в насквозь русских, но понятных любому жителю земли в рассказах и новеллах Бориса Евсеева.
Сборник прозы Б. Евсеева включает в себя небольшой роман «Площадь Революции» (публикуется впервые) и шесть новых рассказов. Главная героиня «Площади Революции», молодая москвичка Воля Рокотова, неожиданно попадает в лапы террористов. А те, в свою очередь, оказываются песиголовцами, – представителями древней и таинственной ветви народов. Действие романа, который жанрово обозначен как книга зимы, но имеет все признаки «философского триллера», разворачивается стремительно: на станции метро «Площадь Революции», на улицах столицы, в Подмосковье.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
В книгу включены сказки, рассказывающие о перипетиях, с которыми сталкиваются сотрудники офисов, образовавшие в последнее время мощную социальную прослойку. Это особый тип людей, можно сказать, новый этнос, у которого есть свои легенды, свои предания, свой язык, свои обычаи и свой культурный уклад. Автор подвергает их серьезнейшим испытаниям, насылая на них инфернальные силы, с которыми им приходится бороться с переменным успехом. Сказки написаны в стилистике черного юмора.
Мачей Малицкий вводит читателя в мир, где есть всё: море, река и горы; железнодорожные пути и мосты; собаки и кошки; славные, добрые, чудаковатые люди. А еще там есть жизнь и смерть, радости и горе, начало и конец — и всё, вплоть до мелочей, в равной степени важно. Об этом мире автор (он же — главный герой) рассказывает особым языком — он скуп на слова, но каждое слово не просто уместно, а единственно возможно в данном контексте и оттого необычайно выразительно. Недаром оно подслушано чутким наблюдателем жизни, потом отделено от ненужной шелухи и соединено с другими, столь же тщательно отобранными.
«Сигнальные пути» рассказывают о молекулах и о людях. О путях, которые мы выбираем, и развилках, которые проскакиваем, не замечая. Как бывшие друзья, родные, возлюбленные в 2014 году вдруг оказались врагами? Ответ Марии Кондратовой не претендует на полноту и всеохватность, это частный взгляд на донбасские события последних лет, опыт человека, который осознал, что мог оказаться на любой стороне в этой войне и на любой стороне чувствовал бы, что прав.
Юха живет на окраине Стокгольма, в обычной семье, где родители любят хлопать дверями, а иногда и орать друг на друга. Юха — обычный мальчик, от других он отличается только тем, что отчаянно любит смешить. Он корчит рожи и рассказывает анекдоты, врет и отпускает сальные шутки. Юха — комедиант от природы, но никто этого не ценит, до поры до времени. Еще одно отличие Юхи от прочих детей: его преследует ангел. У ангела горящие глаза, острые клыки и длинные когти. Возможно, это и не ангел вовсе? «Детство комика» — смешной, печальный и мудрый рассказ о времени, когда познаешь первое предательство, обиду и первую не-любовь. «Хочу домой» — рассказ о совсем другой поре жизни.
У автора этого романа много почетных званий, лауреатских статуэток, дипломов, орденов и просто успехов: литературных, телевизионных, кинематографических, песенных – разных. Лишь их перечисление заняло бы целую страницу. И даже больше – если задействовать правды и вымыслы Yandex и Google. Но когда вы держите в руках свежеизданную книгу, все прошлые заслуги – не в счет. Она – ваша. Прочтите ее не отрываясь. Отбросьте, едва начав, если будет скучно. Вам и только вам решать, насколько хороша «Музыка для богатых» и насколько вам близок и интересен ее автор – Юрий Рогоза.