Чудовы луга - [20]
— Я твой дядя и опекун, этого довольно. Чего ты добиваешься?
Ветер налетел с удвоенной силой и затряс деревянные створки, грохая задвижкой.
— Я позор своей матери, ты сам сказал.
— Твоя мать умерла, спасая тебе жизнь.
— Ублюдок. Снежное отродье, — еще одна кривая улыбочка.
— Вины твоей в том нет. Вставай. Умывайся. Ложись спать.
Вир воспитывал мальчишку, как мог, а мог он плохо. Плохая нянька из бродяги рыцаря. Молчал почти до последнего. И только недавно, в пьяной ссоре, выложил ему всю правду.
До того Кай еще носился со своими мечтами. Выдумывал себе родителя лорда, может быть даже короля. Это уже после того, как перестал считать, что его отец — Вир.
Правда была неприглядной. Страшной.
Не стоило ее рассказывать.
Не стоило.
— Не встану! Не хочу! Не буду!
— Сейчас получишь по первое число! Ремнем по жопе! Хватит с тобой цацкаться!
— Только тронь! Пожалеешь!
— Ну все, ты меня достал! — взревел Вир, кидаясь вперед. Глаза его побелели от ярости.
Бдзынь! Щелк! Глиняный кувшин на столе разлетелся вдребезги, и на лбу рыцаря набухла алая полоса. Осколок прорвал кожу, едва не воткнувшись в глаз.
Молчание. Долгое, как ночь…
— Год назад он погиб, — Кай переглотнул, помолчал. — Это было на юге, в Альта Марее. Я остался один.
— Продолжал мыкаться по постоялым дворам?
— Да.
— И чем же ты зарабатывал?
— Гречку перебирал.
— Ты ведь куда-то едешь, — проницательно сказала Ласточка. — Упорно стремишься. Проделал такой путь, зимой, без денег, по бездорожью. Один.
Знала бы она…
— Еду. Мне надо на север. К отцу.
— Все силы бросить на починку дороги, — чеканил Мэлвир. — Все, что есть. Если солдаты не справляются, будете валить лес сами.
Он внушительно помолчал, ожидая возражений. Возражений не было.
— И запомните — еще одно упоминание о демонах и болотной нечисти закончится плохо.
Мэлвир оглядел собравшихся людей, сжал руку в кулак и резко распрямил пальцы.
— Все ясно? В королевском войске нет места суевериям. Усилить посты. Используйте собак. И никаких россказней о злых духах.
Десятники хинетов, наемники с Ока Гор и раделевские рыцари, командиры копий, мрачно внимали. Даже прибывшие из Катандераны молодые рыцари переглядывались и выглядели встревоженными.
— Сэн Соледаго, — решительно высказался сэн Эверарт, марискаль лорда Раделя. — Всем рты не позатыкаешь. Среди солдат много местных, а проводники мутят воду и…
— … сеют панику, — заключил Мэлвир тихим голосом. Он всегда понижал голос, когда злился. Что толку орать. — Проводников я буду вешать. Или вы хотите застрять в этих болотах навсегда? Я — нет. Свободны.
Приглушенные голоса, бряцанье железа — воины разошлись. Потемневшие глаза, угрюмые лица, на которых паутиной лежал страх.
Кто-то справлялся с ним лучше, кто-то — хуже. Но все они боялись.
— Болотные испарения лишают этих людей воли, — сказал Радо Тальен, королевский рыцарь, покачав головой. — А хинеты всегда были суеверны.
— Они и своих баек с Ока Гор привезли, — согласился Мэлвир.
— Местные байки ложатся на их собственные как масло на хлеб.
Мэлвир вырос в Катандеране, среди ясной, точной стройности столичного фахверка, и не мог понять, как можно страшиться леса. Болотных огней. Тумана.
Немыслимо.
— Ты не перегнул палку, а?
Лорд Радель стоял за его спиной, скрестив руки на груди.
— Нет.
— Видишь ли… — Радель погладил волнистую бородку, словно подбирая слова подоходчивее. — Мы с Марком пытались тебе объяснить…
— Да, я понял, — Мэлвир решил сохранять спокойствие во чтобы то ни стало. — По владениям Кавена скачет демон на белой кобыле и наводит на людей мор, чуму, холеру и недержание. Я только не могу понять, как именно это соотносится с дисциплиной. Нашли часовых?
Радель вздохнул.
— Нашли. Собаки нашли. Идем, Соледаго.
— Всех четверых?
Герт дернул ртом.
— Двоих. И не целиком.
Тела погибших отыскали урсино. Они были спрятаны под кустами ольхи, в самой трясине, шагах в пятидесяти от дороги. Страшную находку с трудом выволокли из липкой жижи и уложили около лекарской палатки, за которой еще сохранилось чуток деревьев. Двое марковых людей сгинули бесследно.
Невысокая лекарка на пару с монахом-вильдонитом в некрашеной холщовой рясе, осматривали тела. Рядом толклись пара мрачных, как полночь, солдат и проводник — усталые и грязные.
— Вот, изволь взглянуть, — бросил Герт. — А потом, может, что-нибудь добавишь к приказу о повешеньи за распространение слухов. Подправишь, так сказать.
— Пусть меня лучше сейчас повесят, — буркнул один из солдат, смерив обоих рыцарей не слишком почтительным взглядом. — Лучше в петле болтаться, чем так вот сгинуть без покаяния.
Мэлвир кивнул лекарке, та отвернула промокшее грязными пятнами полотно, которым были прикрыты головы мертвецов.
— Вот… благородный сэн, — голос ее отчего-то звучал виновато. — Это сделали не рыбы и не ящерицы.
Мэлвир подавил подступивший к горлу ком. Лица погибших изувечены, страшно и жестоко. Запах тины и застывшей крови вызывал тошноту.
— Силен, — заметил Герт. — Лично я блеванул, когда увидел.
Лекарка смотрела на них прозрачными глазами, ждала, когда позволят прикрыть покойников. Вильдонит шептал молитву, время от времени прикасаясь к кожаному монашескому ошейнику, захлестывающему тощее горло.
Европа лежит в руинах после разрушительной и кровопролитной войны начала века. Но это не та Европа, которую мы привыкли видеть на картах, и не та война, о которой мы читали в учебниках. На руинах разрозненных европейских монархий маги творят свое единое государство, Магистерий. Люди же строят трансконтинентальные лайнеры и огромные корабли, развивают производство, и для этого всем и каждому нужна не нефть, как можно бы подумать, а абсолют — материализованная благодать, которая движет поезда и големов, на которой работают холодильники и артефакты. Среди послевоенной разрухи набирает силу Магический Надзор, лютует Инквизиция.
Москва в паутине черной магии. Семья и друзья известного бизнесмена, владельца охранного агентства «Мангуст», атакованы колдовскими силами и вступают в смертельную схватку с демонами и оборотнями. Так бывшее охранное агентство начинает бороться с мистическими преступлениями.История Восьмая:В детском доме загадочным образом исчезают люди. Отважные «мангусты» наняты для расследования таинственных происшествий, так как наниматели уверены, что здесь не обошлось без мистики: найдены следы жертвоприношений древнего культа.
Мир "Золотой свирели" и "Чудовых лугов". Городская фентези-ретро. Первая книга целиком.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«На пороге» — научно-фантастическая повесть, рассказывающая о противостоянии человеческой цивилизации и таинственной космической расы, стремящейся превратить Землю в огромный полигон для реализации своих безумных идей. Человечество оказалось на пороге новой эпохи, и судьба всего мира зависит от усилий нескольких пытливых учёных, бьющихся над тайнами внеземных технологий и пытающихся познать предназначение разума. В сборник также вошли рассказы разных лет.
«ВМЭН» — самая первая повесть автора. Задумывавшаяся как своеобразная шутка над жанром «фэнтези», эта повесть неожиданно выросла до размеров эпического полотна с ярким сюжетом, харизматичными героями, захватывающими сражениями и увлекательной битвой умов, происходящей на фоне впечатляющего противостояния магии и науки.
Что ни ночь, то русский народный праздник приходит с волшебницей-матрешкой в этот удивительный дом. Сегодня здесь зима и Святки с волшебными колядками и гаданиями в сопровождении восковой невесты. Завтра Масленица с куклой-стригушкой и скоморохами. Будет ночной гостьей и капелька-купалинка с жемчужными глазками, и другие. Какой ещё круговорот праздников ждет хозяек дома, двух сестричек-сирот Таню и Лизу? Какая тайна кроется в этом доме? И что получат девочки в дар от последней крошки-матрешки?
Карн вспомнил все, а Мидас все понял. Ночь битвы за Арброт, напоенная лязгом гибельной стали и предсмертной агонией оборванных жизней, подарила обоим кровавое откровение. Всеотец поведал им тайну тайн, историю восхождения человеческой расы и краткий миг ее краха, который привел к появлению жестокого и беспощадного мира, имя которому Хельхейм. Туда лежит их путь, туда их ведет сила, которой покоряется даже Левиафан. Сквозь времена и эпохи, навстречу прошлому, которое не изменить… .
Каждый однажды находит свое место в этом мире, каким бы ни было это место. Но из всякого правила бывают исключения, особенно если речь заходит о тех, кто потерялся не только в жизненных целях, но и во времени.
Двенадцать принцесс страдают от таинственного — и абсолютно глупого — проклятия. Любой, кто положит ему конец, получит награду. Ревека — умная, но недостаточно почтительная ученица знахаря, тоже хочет получить вознаграждение. Но её расследования раскрывают глубинные тайны и ставят девочку перед непростым выбором: сможет ли она разрушить заклятие, если опасности подвергается её собственная душа?
Городская фентэзи-ретро. Прошло пятнадцать лет с окончания гражданской войны, которая восстановила легендарную монархию и включила в человеческий социум волшебных союзников-фейри. Но кто-то где-то поворачивает невидимые рычаги, бросает камешки в воду — и в мир людей прорывается Полночь. Бывший сапер, а теперь мирный художник Рамиро Илен и его друг и однополчанин, сумеречный фейри День оказываются по разные стороны баррикад. Королева маленькой приморской страны продает душу за свою землю и свой народ, но увы, этого недостаточно.
Платье из лунного света, золотая свирель в руках... Дар или проклятье?Королевские тайны, интриги, заговоры и покушения... Магия или простое человеческое коварство?Кто она, девушка с золотой свирелью в руках? Знахарка, волшебница, навья?Она умерла четверть века назад... и вернулась. Вернулась с Той Стороны, чтобы отдать долги — и снова задолжать.Прошлое протягивает руки к настоящему, настоящее заглядывает в глаза прошлого, тайны раскрываются, умножая загадки, миры накрепко вплетены друг в друга, и по этой канве сверкающей нитью вышивает свою историю золотая свирель.