Чудовы луга - [17]

Какое мне до этого дело?

— Своего рыцаря, если он у тебя действительно есть, ты можешь кормить хоть отбросами. — Раздражение, которое Ласточка только что крепко держала в узде, вдруг вырвалось и взбрыкнуло. — Кормить дрянью моих больных я не позволю. Не успеешь — будешь сидеть до ночи, пока все не переберешь. Некормленый!

Ух, как полыхнули зеленые глаза!

— Мой рыцарь не питался отбросами! Мой рыцарь сиживал за столами лордов, куда тебя на порог не пустят!

Ласточка дернула плечом и отошла к котлам. Налила кипятка в большую кружку, сама не зная зачем. Работа всегда ее успокаивала, но на кухне ей нечего было искать, только вот — заставить наглого найденыша заняться делом.

— И кто ты такая вообще, чтобы здесь командовать? — не унимался Кай. Что-то его сильно задело. — Самая главная шишка в госпитале, да? «Мои больные! Не позволю!» — он опять скорчил рожу. — А какого черта вы покупаете крупу, которую надо перебирать?

— Не трепи языком, а делай, что велят, — сказала Ласточка, поворачиваясь к нему. — С тобой не посоветовались, когда закупались. Я тебя не спрашиваю, где был твой драгоценный рыцарь, когда ты валялся в канаве.

— На небесах мой рыцарь! — Кай стиснул кулаки.

— Не ты ли его туда отправил?

Крак!

Что-то щелкнуло, шелестнуло — Бац! — и у Ласточки в руках вдруг полегчало.

Она ошалело уставилась на ручку от чашки, зажатую в пальцах.

У края ласточкиного подола, на дощатом полу, среди осколков лежал треснувший от удара ледяной цилиндрик. Тот, что пару мгновений назад был кипятком в кружке.

Пальцы свело. Ласточка стиснула зубы. У нее в голове какая-то другая Ласточка панически визжала, махала руками и убегала прочь из кухни, подобрав повыше юбки, как от крыс.

Убегала, убегала… Выдохнули!

Она подняла глаза на мальчишку. Тот тоже смотрел на лед, вытаращив глаза. Лицо у него стало совсем детское и напуганное.

Бросила взгляд на Лию — та как раз поворачивалась от кадушки. Медленно, как во сне.

Выдохнули.

Ласточка действительно выдохнула — шумно и резко. Два шага к Каю — он растерянно моргал. Крепко схватила его за ухо.

— Пойдем, — голос сделался как чужой. Она потянула руку, поднимая мальчишку с табурета. — Расскажешь…

* * *

— И что тут у тебя? — Мэлвир оглядел старательно замощенное начало переправы через болота. На сухом месте были огромной кучей свалены обрубки ветвей и их уже потихоньку растаскивали для костров.

Двое солдат с чертыханиями волокли обтесанное бревно, взрывая дерновый покров.

— А вот, полюбуйся, — Марк постегал по голенищу сапога обломанным ивовым прутом. — Глянь. Вон там, дальше.

У ног рыцаря чинно сидел его пес, здоровенный Малыш, из тех белых урсино, что разводились Маренгами специально для войны. У Малыша была морда сундуком, меланхоличные глаза с красными подкружьями и добрый нрав. В бою Мэлвир этих псов пока еще не видел.

Соледаго прошагал по свежему настилу — местами в стыках выплескивалась вода, но бревна лежали ровно — посмотрел и выругался сам.

Середина свежеположенного настила была тщательно разобрана — словно испарилась. Просто прореха в деревянном полотне. Немаленькая, шагов двадцать. И никаких следов.

— Выглядит так, будто кто-то нашу дорогу попросту украл, — Мэлвир нахмурил брови. — Кто-то, кто умеет ходить по трясине. Не могла же она затонуть. Со стороны лагеря никто не пройдет — собаки.

— Собаки ночью беспокоились, — Марк постепенно делался все мрачнее.

— И?

— И ничего.

— Кто дежурил?

— Ищут. Смена с утра их не нашла. А мне додумались доложить недавно, раззявы.

— Чьи люди стояли в карауле?

— Мои, — подошел десятник из марковых людей, немолодой уже, с помятым после бессонной ночи лицом.

— Докладывайте. И подробно.

Мэлвир не терпел, когда его дергали по пустякам. Краденая дорога — не пустяк.

Он бесстрастно смотрел на хинета, имени которого не помнил. В густом ельнике справа от болота сухо стучали топоры, перекликались солдаты. Рухнуло дерево, треща сучьями. Марк дернулся на шум, потом опомнился, зло сплюнул прямо в ржавую болотную траву.

— Посты стояли как обычно, — неохотно, но обстоятельно начал десятник. — За охрану гати отвечал Ливьяно. Три костра, перекличка голосом — как всегда. Смена четырежды за ночь. Наша очередь была с середины первой четверти.

— И?

— По словам моих людей, последняя смена пришла под утро, все было в порядке. Утренняя стража обнаружила, что два поста пропали, — хинет докладывал спокойно, смотрел Мэлвиру в глаза. — Вместе с дорогой.

— Улетели, — зло сказал Марк. — По воздуху. Вы чем тут смотрите, слеподырые! Разбойники могли подойти какой-нибудь тайной тропой. Что, думаете, раз гать от леса весь лагерь прикрывает, так можно на посту дрыхнуть? Где четверо человек! Дезертировали? Убиты? Почему мне сразу не доложили?

— Поверял обстановку, — виновато сказал хинет. — Хотел сам убедиться.

— Вот! Ты видел! — Марк обернулся к Мэлвиру, схватил за плечо. — А перед этим Ливьяно тоже сходил и проверил. В итоге скоро полдень, а мы стоим тут и видим вместо дороги дырку в жопе. Которую провертели за ночь. Да по воде каждый звук слышен!

— Дождь ночью был, туман. Костры еле видно, звуки глохнут. Осень, сэн Марк.

— Да хоть к чертовой матери зима!