Сейчас ему лучше наслаждаться моментом, потому что завтра, когда на них обрушится реальность, а СМИ раздуют спектакль, завтра все изменится.
Белль уедет.
Он отпустит ее на свободу, выбора нет. Нельзя же держать ее в замке насильно.
Адам осмотрелся и заметил Филипа, беседующего с рыжеволосой красоткой в очень коротком блестящем платье. В одном из тихих уголков он обнаружил Рафа.
Раф, как всегда, держался в стороне. Он почти ничего не видел, хотя клялся, что иногда различает свет и тени. Насколько же серьезно дело обстояло на самом деле? Адам так долго пребывал в собственном аду, что оставил друга в его горе.
Адам предпочитал страдать в одиночку, и что-то ему подсказывало, что Раф хотел того же.
— Пойдем, — обратился он к Белль. — Представлю тебя друзьям.
Зачем ему это? Неизвестно. Однако он уже шагал через зал к Рафу.
— Белль, — сказал он, положив ей ладонь на поясницу. Как будто его друг мог оценить собственнический жест. — Познакомься с Рафаэлем Марели. Для двоих своих друзей он просто Раф.
Мужчина повернул к ней голову, но в его темных глазах застыла пустота.
— А для двоих друзей Адама Адам просто Адам, — пошутил Раф. — Приятно познакомиться.
— Белль Чемберлен. Мне тоже очень приятно, — сказала она, протянув руку.
И снова, повинуясь инстинкту, Раф медленно поднял руку, ища ладонь Белль. Затем он опустил голову и поцеловал ее пальцы, как до этого Адам. Принц Олимпиоса так и взвился от раздражения.
— Перестань, — сказал Раф, выпуская ладонь Белль, как будто почувствовал злость Адама. — Я не собираюсь уводить ее у тебя. Понимаю твои переживания. Раз ты нашел женщину, которая захотела приручить дикого зверя, я точно смогу с ней поладить.
— Адам! — раздался позади голос принца Филипа. — Ты все-таки приехал! — Он медленно оглядел друга. Последний раз они виделись, когда его шрамы еще не зарубцевались. Сначала Филип навещал его, но потом смирился с желанием Адама жить в одиночестве.
— Я же обещал, — произнес Адам. — Идти на попятную не в моем стиле.
— А это кто же? — спросил Филип, стрельнув глазами в девушку.
— Я Белль, — ответила она, приняв очередной поцелуй.
— Ему это не нравится, — сухо заметил Раф.
— Ты слишком догадлив, дружище, — сказал Филип. — И это твоя самая дурацкая черта! Ты многое теряешь.
— Где-то теряю, где-то нахожу.
— Ты в своем репертуаре, — махнул рукой Филип.
— Значит, сделал, что хотел? — спросил у него Адам.
— Ты про вечеринку? Ну да. Вот только отец не смог приехать из-за болезни.
— Вижу, твой народ не слишком опечален, — вставил Раф.
— Нет, конечно. Но вслух об этом не говорят. В ближайшее время я намерен занять трон. Полагаю, твоя женщина так же скрытна, как и ты, Адам?
— Я не собираюсь дублировать сегодняшние слухи, — с достоинством ответила Белль, и Адам ей поверил. Пусть она и дочь папарацци. Как радостно было осознать, что ей можно доверять!
— Ладно, — сказал Филип. — Раф у нас тоже любитель таинственности. Но мне пора к гостям.
— Пытаешься затащить какую-нибудь пташку в постель? — усмехнулся Раф.
Адам остолбенел. Ведь Раф не мог видеть Филипа в компании рыжеволосой красотки.
— Нет, конечно! Я не пытаюсь. Я достигаю цели сразу. — Филип собрался уйти, но остановился и в упор посмотрел на Адама: — Все не так плохо.
И он ушел. Лишь через мгновение Адам понял, что Филип имел в виду его лицо.
Он перевел взгляд на Рафа. Которого, само собой, не удивили перемены в его внешности. Раф потерял зрение еще до аварии.
Белль как-то обронила, что Адаму повезло сохранить зрение после такой страшной аварии. Раф ослеп, но, по крайней мере, сохранил лицо. Тем не менее Адаму показалось, что к своей внешности Раф теперь был безразличен. И не из-за слепоты. Причина скрывалась гораздо глубже.
— Я рад, что ты приехал, Адам, — сказал он. — А то как бы я узнал, что ты изменился?
Слова друга оказались настолько созвучны его мыслям, что Адам рассмеялся.
— А мне вот сообщили, что я стал чудовищем не из-за шрамов.
— Да-да, — шепнула Белль.
Адама почему-то это задело. Значит, она продолжала видеть в нем монстра.
— Ладно, возвращайся к своим размышлениям, — произнес Адам. — Филип сказал бы: «Женщины это любят». — Он взял Белль под локоть и повел обратно к танцполу.
— Готова к следующему танцу?
Не ответив, она придвинулась к нему.
— Раф слепой? — спросила она.
И правда, непосвященные могли и не заметить. Только не Адам, который давным-давно знал Рафа и видел, как менялись его характер и поведение.
— Да, но не с рождения. Лет пять-шесть назад что-то произошло, и Раф получил черепно-мозговую травму, подробности до сих пор неизвестны. Я считаю себя закрытым человеком, но до Рафа мне далеко.
— А Филип, значит, душа компании?
Адам фыркнул:
— У Филипа наиболее проработанный образ. Из нас он вообще самый скрытный!
— А почему ты отгородился от друзей? На вид они отличные ребята.
— Чтобы остаться наедине со своим горем, — признался он. — И чтобы никто не пытался вернуть меня к жизни. Я хотел жить в своем горе вечно. Мои жена и сын умерли — это был сильнейший удар судьбы, который до сих пор ранит мое сердце. В такие моменты я не хочу никого видеть. Не хочу слышать, что все будет хорошо. Разве это возможно? Я хотел навсегда остаться во мраке и безнадежности, чтобы ощущать чудовищность их потери.
