Чудовище Лабиринта - [24]

Огьер поскреб щетину на подбородке.

— Не думаю, что владыка Измир дотянет до конца строительства. Слишком уж он честолюбив! Хочет, чтобы усыпальницу подняли еще вдвое, а на вершине разбили сад. Если бы у него нашлось еще сто тысяч рабов… но их нет. Да, старику не удастся поглядеть на свою пирамиду!

Они снова тронулись в путь.

Блейд спросил:

— Кто строит усыпальницу? Лучший из мастеров Зира?

Огьер чуть улыбнулся.

— Нет. Некий Тэн, беглый хитт… мудрец или что-то вроде этого. Я немного знаю его. Он попался мне в руки, когда переплыл через пролив.

Блейд озадаченно посмотрел на капитана.

— Не понимаю… Ты сам говорил, что хитты не сдаются в плен и никогда не становятся рабами. Как же этот?

— Да, все верно. Но Тэн — исключение, и он не раб, он — мастер. Конечно, его бы прикончили, но он мне понравился, и я отволок его к владыке Измиру. Наш старик совсем не глуп, как полагают многие, и дал хитту шанс показать себя. Тэн оказался на редкость искусным мастером! И сейчас он -свободный человек, обладающий привилегиями и деньгами. Во всяком случае, на выпивку ему хватает.

— Я хочу встретиться и поговорить с ним, — сказал Блейд. — Раз мне придется воевать с хиттами, нужно взглянуть, на кого они похожи.

— Не будь глупцом, мой повелитель, — с солдатской прямотой заявил Огьер. — Если хочешь сражаться с хиттами, это твое дело. Но Тэн — особый хитт. Он говорит, что не поладил с Блудаксом по прозвищу Кровавый Топор, вождем племени, и должен был бежать, чтобы спасти свою жизнь. Я в этом не сомневаюсь. Тэн — умный человек и образованный; странно, что он родился хиттом! А этот Кровавый Топор — глупый и дикий варвар.

— Потолкуем о нем позднее, — сказал Блейд, — когда соберется военный совет. Сегодня же, после того, как я закончу с Кастой, приведи ко мне этого хитта.

Вскоре их окружили шум, столпотворение и грохот. Они пробирались сквозь хаос стройки, прокладывая путь между каменными плитами, подъемными механизмами, путаницей канатов и тысячами рабов. Среди них попадались и мужчины, и женщины, даже маленькие дети; ряд виселиц на краю площадки украшали тела непокорных. Когда всадники проезжали мимо одной из рабочих команд, истощенный седой старик, потеряв последние силы, рухнул на землю. Надсмотрщик забил его дубиной до смерти и швырнул тело в яму.

Огьер не обратил на это ни малейшего внимания. Блейд тоже принял равнодушный вид; лицо его застыло в маске холодного спокойствия. Он находился в чужом мире, в очередной преисподней Измерения Икс, где сочувствие и угрызения совести являлись непозволительной роскошью. Но он поклялся про себя, что жестокости и рабству придет конец, когда власть будет в его руках. Если он останется в живых и проведет в Зире достаточно долгое время, в этой стране не останется рабов. Но все это предполагалось осуществить в будущем; пока же он не имел гарантий, что переживет сегодняшний день.

Работа кипела на северном и западном фасадах огромной пирамиды. Всадники направились к восточной стороне, относительно спокойной, и нашли вход в здание, охраняемый двумя жрецами в черных рясах. Блейд в первый раз увидел «воронов», как звали в Зире служителей Черных богов; до того он имел возможность бросить один-единственный взгляд на Касту — когда месяц назад верховный жрец объявил его самозванцем и в гневе покинул дворец Измира. О том случае у странника сохранилось лишь смутное воспоминание; слишком многое произошло с тех пор.

Приказав солдатам держаться позади, Блейд и Огьер направили коней к воротам и спешились. Капитан, стойкий воин, явно чувствовал себя неуютно рядом со жрецами. И это его раздражало.

— Ты, оглобля, — резко окликнул он высокого мрачного священнослужителя, — принц Блейд, сын и наследник Измира, приехал повидаться с Кастой. Проводи-ка повелителя к нему, да побыстрее. — Огьер, положив руку на эфес, наполовину вытащил меч из ножен.

Блейд рассматривал жрецов. Они были одеты во все черное — черные рясы, черные штаны, черные стоптанные сандалии из грубой кожи. Черные капюшоны закрывали лица, длинные космы черных волос свешивались из-под них на плечи. То, что оставалось на виду, имело мертвенный цвет рыбьего брюха; глаза обоих горели фанатичным блеском. Не обращая внимания на капитана, они сверлили взглядами Блейда. На их поясах из скрученного серебряного шнура висели изогнутые кинжалы в ножнах из слоновой кости. Эта религия, подумалось страннику, не знает милосердия. По глазам жрецов, по выражению их лиц можно было понять, какие добродетели процветают в этом монашеском ордене. Жестокость, аскетизм, послушание, фанатическая преданность. Готовность на все!

Наконец высокий священнослужитель заговорил.

— Ты — Блейд? — он придвинулся ближе, и грязная, с длинными ногтями рука потянулась к кинжалу на поясе. Огьер, бормоча проклятья, шагнул к жрецу. Блейд жестом велел капитану отойти назад.

— Оставь его, Огьер. — Он повернулся к чернорясому и повелительно произнес. — Я принц Блейд. Я пришел увидеть Касту. Проводи меня к нему.

Огьер снова забормотал:

— Не делай этого, мой повелитель… Не ходи один… Позволь, я буду сопровождать тебя…

Блейд рассмеялся.