Чудовища войны - [5]

Однополосная дорога тянулась по дамбе, над широкой равниной, состоящей из ледяных плит. Некоторые из них достигали десяти километров в ширину, но чаще были небольшими. Повороты океанских течений вновь и вновь разламывали и передвигали льдины - здесь поверхность Европы казалась мозаичной. Было видно, что ее ледяная кожа покрыта трещинами, словно канеллюрами на полотнах старых мастеров. По льдинам тянулись гребни и впадины - следы выбросов от вертикальных течений. Гребни были сложены из льда, смешанного с различными силикатами; впадины состояли из почти чистого голубоватого водяного льда.

Дорога пересекла впадину столь широкую, что гребень на одной ее стороне исчез за горизонтом, прежде чем появился противоположный гребень. За ним показались группки невысоких холмов, намороженных выбросами конвективных потоков. Холмики, очерченные полосами темного льда, сияли на солнце.

Оболочка Европы, как и оболочка Ио, постоянно разъедалась теплом, генерируемым приливами и отливами океана, вызываемыми вращением планет вокруг Юпитера. Тепло же подводных вулканов не давало океану замерзнуть и поднимало со дна сильные течения. Кадмус стоял над периферией Хаоса Немо, где гигантский восходящий ток свел ледяную оболочку до толщины в какой-нибудь километр. Восходящие течения не только разъедали лед, они поднимали с океанского дна минералы. Поэтому здесь и работали шахтеры. Каждые двадцать километров роллбус проходил мимо насосной вышки с двумя-тремя домиками, стоящими на сваях, но сейчас Индира видела только одинокий домик, который уползал за горизонт, попыхивая красным маячком. Воду, насыщенную минералами, закачивали в огромные бассейны, где плодились анаэробные организмы, извлекающие из льда металлы. Шахтеры их собирали, как урожай.

Индире позвонила Элис; она была полна восторга от своего задания. Мать притворилась, что разделяет ее энтузиазм, но решила, что поговорит с учителями - не нравился ей этот поворот в учебе дочери… Она сказала:

– Постарайся уделять время Карру. Помогай ему.

– Да не люблю я цветов! А от некоторых еще и чихаю! И свет в оранжереях слишком яркий!

– Это им нужно для роста.

– А водорослям свет не нужен!

– Конечно, у них ведь нет фотосинтеза.

– Я знаю. Они… - Элис на экране видеофона сморщила лоб и старательно выговорила: - Они - хемолитотрофы. Забирают из воды вещества и создают биомассу, которую мы едим.

Они немного поговорили о метаболизме водорослей; Элис обещала, что спросит Карра насчет фотосинтеза. Рассказала, что в лаборатории вырезала участок гена - клеточной пушкой. Индиру это приободрило. Чем больше времени дочь проведет в лаборатории, тем реже будет околачиваться в нижних ярусах города.

Путь казался бесконечным. Роллбусу полагалось уступать путь грузовикам, и он часто съезжал на придорожные площадки. Индира была единственным пассажиром; похоже, мало кто ездил на Щит Сциллы. Роллбус сообщил Индире, что монахи неприветливы.

– Мне велят молчать, но дорога очень длинная. Я люблю разговаривать, так меня сконструировали, - объяснил он. Помолчал и добавил: - Надеюсь, вы не против того, чтобы побеседовать.

– Что ты знаешь о монастыре?

– Там была шахта - до войны. Монахи ее обустроили. Конечно, внутри я не был. У них нет гаража. Если я сломаюсь, кое-кому придется идти пешком от самого Кадмуса. Безответственность, но так обстоят дела теперь, при рыночной экономике. Никто не хочет платить за поддержание общественной инфраструктуры.

По-видимому, кто-то засунул в память машины кучу антилиберальной пропаганды, - подумала Индира и поспешно ответила, что не любит беседовать о политике. Роллбус помолчал и сказал:

– Большая часть грузовиков идет от монастыря. Он поставляет огромное количество дешевых соединений углерода. Гликогены, протеин, целлюлоза, крахмалы. Снабжает реакторы почти всех шахт этого региона.

– А монахов там много?

– Нет информации. Только двое регулярно ездят в Кадмус и обратно. Остальные предпочитают оставаться в монастыре.

То же самое говорил и диспетчер гаража. Конечно, можно было позвонить Владу Симонову, но Индире не хотелось обращаться к нему за справкой.

Солнце село. По ледяным полям разлился желтый свет Юпитера, Ио скрылась за его диском, проступили несколько самых ярких звезд. Впереди, на горизонте, на долю секунды вспыхнул свет. Примерно через час зажегся снова, много ближе - язык газового пламени, яркий в смутном свете Юпитера.

– Вспышки, - прокомментировал роллбус.

– Что это?

– Выход метана на Щите Сциллы. У многих здешних шахт есть клапаны.

Метан поднимался вместе с гпдротермальными водами, скапливался под ледяной корой и иногда разламывал ее. Поэтому шахтеры выпускали излишки метана. Он, разумеется, испарялся, поскольку температура на поверхности Европы была минус 150 градусов по Цельсию, как раз за точкой его кипения, и вокруг клапана на льдины сыпался грязно-белый снег.

Монастырь стоял на хребте из минерализированного льда. Он оказался небольшим сооружением - один только посеребренный купол. Роллбус съехал с дороги, поднялся по серпантину и скатился на обширную стоянку. Там перед десятками теплоизолирован-ных труб стояли несколько автоцистерн - по-видимому, загружались сырой биомассой. Роллбус подал задом к воздушному шлюзу и сказал на прощанье: