Чудотворцы - [4]

– Теперь ты мужчина – сказал я – И можешь выслушать мою историю. А моя история тесно связана с историей твоего отца, его братьев, твоей матери и всей нашей многострадальной страны. Так слушай… Родился я в далеком италийском Геркулануме, следовательно по рождению я самнит, а вовсе не иудей. О, как это было давно....

Понтифик

Публий Коминий Аврунк и прежде бывал в Помпеях, и не раз. Но одно дело плестись в пыли за двуколкой с отцом и братьями, а потом входить в город через плебейские Геркуланские Ворота, и совсем другое – сойти на парадный причал с консульской яхты в свите легата и в качестве инспектора храмов и общественных построек – представителя самого Верховного Понтифика. В братство понтификов Публий, однако, попал не сразу.

Древний род Коминиев, жил в Кампании с незапамятных времен. Сам же Публий происходил из семьи Аврунков, хоть и плебейской, но уважаемой и влиятельной в Геркулануме. Но ему не повезло, выпало родиться третьим сыном, поэтому военная карьера Публию не светила. И хотя под властью римлян офицеру самнитского происхождения было совсем непросто продвинуться в армии, одному из его старших братьев это удалось и сейчас он командовал центурией где-то в отвоеванной у пунов Иберии, если, конечно, был еще жив. Ну а самому Публию, хотя с оружием он управлялся не хуже своих старших братьев, ничего не оставалось, как пойти по ученой части. Таким образом он попал к жрецам Юпитера, а потом, позже, и в ученики к самому Понтифику Рима, которым в то время был Марк Эмилий Лепид. Какое-то время его карьера развивалась более чем успешно. И вот, после длительной учебы и нелегких экзаменов, он был, наконец, принят в братство понтификов и послан в Помпеи надзирать за инженерными работами. День был солнечным, зеваки на пристани с завистью поглядывали на блестящую свиту легата, хихикающие девушки, наверное – гетеры, улыбались Публию, и все, казалось бы, должно было радовать его сердце. Однако на сердце у Публия было неспокойно, а из головы не выходил недавний разговор с легатом.

Это произошло в самом конце недолгого морского пути, когда прозвучала резкая команда надсмотрщика, гребцы левого борта подняли весла, и галера легла на борт устремившись в проход между островом Прочида и предместьями Неаполиса. Легат, возлежащий на палубе, заметил стоявшего на корме Публия и поманил его к себе ленивым движением руки. Тот осторожно подошел, всем своим видом стараясь высказывать почтение, не переходящее, упаси Юпитер, в подобострастие. Легат с удобствами возлежал на походном ложе, а рядом с ним имелся кувшин с вином и блюдо с виноградом. Ни вина, ни фруктов он Публию не предложил, а лишь сразу завел с ним резкий, практичный и неприятный разговор.

– Я знал твоего покойного отца – говорил легат, уставившись на Публия немигающим взглядом – И поэтому желаю тебе добра. Но учти, возможности легата ограничены, ведь Кампания еще не полностью римская.

При этом легат хищно оскалился, давая понять, что рано или поздно она будет полностью римской.

– Кое-кто, хоть и признает главенство Рима, все еще обладает правами и привилегиями – проворчал он, поморщившись при слове "права".

Похоже, легат забыл, что его собеседник из самнитского, а не латинского рода. Но, взглянув в его холодные глаза, Публий понял, что все-то легат знает и все помнит.

– Так что помочь я тебе ничем не смогу – продолжал патриций – А вот совет дам. Ты, конечно, вольный гражданин, можешь им и пренебречь, но я бы посоветовал прислушаться.

Публий начал было заверять, что несомненно прислушается, но легат прервал его нетерпеливым движением руки.

– А совет мой таков: во-первых, будь осторожен.

Ну и совет, подумал Публий, прямо-таки гениальный. А без тебя я бы не догадался. Лицом он, однако, выразил благодарность и понимание, но обмануть легата ему не удалось.

– Напрасно пренебрегаешь – заметил тот – Боюсь, что тебе придется быть не просто осторожным, но предельно осторожным. И еще… Не всем тем, что ты обнаружишь, следует делиться. А кое-что, лучше бы и совсем не замечать.

Легат явно знал больше, чем говорил, и у Публия были к нему вопросы, но задавать их не имело смысла. Поэтому он лишь вежливо поблагодарил за науку и удалился на корму, благо галера уже обогнула длинный мол и теперь медленно приближалась к причалу. Настроение, однако, было бесповоротно испорчено.

Публий, хоть и был молод. наивным уже давно не был. В коллегии понтификов он изучал далеко не только геометрию, инженерное дело и использование того новомодного материала, который понтифики позаимствовали у греков и называли "опус цементум"1. Изучил Публий и тайны мистерий, причем до такой степени, что по некоторым из них он уже мог выступать в качестве консультанта. Довелось ему также узнать кое-что из того, что кроется как за консультациями, так и за самими мистериями, и некоторые из рычагов власти из тайных стали для него явными. Вот только не ведал он, кто является главными теневыми игроками в Помпеях, и кого, а главное – почему, ему следует опасаться. И все же он был благодарен легату за предупреждение. Когда тот сходил на берег, то Публия не удостоил даже взглядом.