Чудо «Полумесяца» - [7]

Еще одна попытка установить официальную версию событий была предпринята, когда власти наконец осознали, кем были свидетели этой истории и каковы могут быть ее последствия. Она уже просочилась в прессу в самом сенсационном и даже откровенно мистическом виде. Интервью с Вэндемом о его чудесном приключении и статьи о таинственных прозрениях отца Брауна вскоре побудили тех, кто заботился о формировании общественного мнения, направить его в более здравое русло. В следующий раз к неудобным свидетелям подошли в более окольной и тактичной манере. Им как бы между прочим сообщили, что профессор Вэйр очень интересуется такими необычными феноменами, выходящими за рамки обычного восприятия. Профессор Вэйр был выдающимся психологом, якобы испытывавшим чисто академический интерес к криминологии; лишь спустя некоторое время они узнали, что он имел тесные связи с полицией.

Профессор Вэйр был учтивым джентльменом со светлой остроконечной бородкой, одетым в скромный светло-серый костюм с галстуком-бабочкой. Человеку, не знакомому с определенным типом университетских профессоров, он больше напоминал художника-пейзажиста. Его обходительная манера располагала к откровенности.

– Да-да, понимаю, – с улыбкой сказал он. – Могу догадаться, что вам пришлось пережить. Полиция не блещет умом в психологических расследованиях, не так ли? Разумеется, старина Коллинз сказал вам, что ему нужны только факты. Что за нелепое заблуждение! Мы неустанно повторяем, что в делах такого рода игра воображения может быть еще важнее, чем факты.

– Вы хотите сказать, что мы считаем фактами обычную игру воображения? – сухо осведомился Вэндем.

– Ничего подобного, – возразил профессор. – Я просто хочу сказать, что полицейские по своей глупости считают, будто они могут пренебречь психологическим элементом в подобных делах. Разумеется, психологический элемент присутствует во всем, хотя мы только начинаем понимать его действие. Для начала возьмем такой элемент, как индивидуальность. Мне уже приходилось слышать об этом священнике, отце Брауне; это один из самых замечательных людей нашего времени. Люди такого рода окружены особой атмосферой, и никому не известно, до какой степени нервы и разум других людей подпадают под ее влияние. Людей постоянно гипнотизируют – да, гипнотизируют! – поскольку гипнотизм, как и все остальное, имеет разные степени. Он незримо присутствует в любом повседневном разговоре, и для этого вовсе не нужен человек во фраке, выступающий перед зрителями на эстраде. Религия отца Брауна всегда учитывала психологическую атмосферу, а священники знают, как можно воздействовать сразу на все органы чувств, даже на обоняние. Они понимают, какие любопытные эффекты оказывает музыка на животных и людей; они могут…

– Бросьте вы это! – запротестовал Феннер. – Вы же не думаете, что он прошел по коридору с церковным органом под мышкой?

– Ему известны более действенные способы, – со смехом отозвался профессор Вэйр. – Он знает, как выразить сущность духовных звуков, зрелищ и даже запахов в нескольких скупых жестах. Он может обратить ваш разум к сверхъестественному одним своим присутствием, так что самые естественные вещи останутся незамеченными для вас. Знаете ли, – продолжал он, вернувшись к дружелюбно-назидательному тону, – чем больше мы изучаем эти феномены, тем более странным представляется человеческое восприятие. Даже один человек из двадцати не может видеть, что происходит на самом деле. Даже один человек из ста не может наблюдать происходящее с абсолютной точностью: сначала увидеть, потом запомнить и, наконец, описать. Научные эксперименты снова и снова доказывают, что человек в напряженном состоянии может думать, что дверь закрыта, когда на самом деле она открыта, или наоборот. Люди расходятся во мнении о количестве дверей или окон в стене, которая находится прямо перед ними. Они видят оптические иллюзии среди бела дня. Это происходит даже без гипнотического влияния, а здесь мы имеем дело с сильной личностью, обладающей большим даром убеждения, которая проецировала на ваш разум одну-единственную картину: образ безумного ирландца с пистолетом в руке, и тщетный выстрел, отголоски которого прозвучали как гром небесный.

– Профессор, я могу поклясться на смертном одре, что дверь не открывалась! – воскликнул Феннер.

– Недавние эксперименты, – спокойно продолжал профессор, – указывают на то, что наше сознание не является непрерывным, но представляет собой последовательность очень быстро сменяющих друг друга впечатлений, словно кадры в кинофильме. Существует возможность, что кто-то или что-то может, так сказать, проскользнуть между кадрами. Воздействие происходит лишь в тот момент, когда шторка опущена. Вероятно, трескотня заклинателей и всевозможные формы ловкости рук опираются на то, что мы можем назвать черными провалами слепоты между вспышками света. Этот священник, будучи проводником идей сверхъестественного, наполнил ваше сознание трансцендентной символикой, где центральное место занимал образ кельта, который, подобно древнему титану, обрушивал башню своим проклятием. Возможно, он сопроводил свои слова почти незаметным, но властным жестом, привлекавшим ваше внимание к неизвестному разрушителю внизу. А может быть, случилось что-то еще, или кто-нибудь другой прошел мимо.