Чудо-моргушник в Некитае - [55]

- Обратно в Некитай, - как эхо повторил граф Артуа - и вдруг закрыл глаза, встал и, как лунатик, не открывая глаз, прошел обратно в пещеру, а там повалился на свою подстилку и захрапел.

* * *

- Н-да, - произнес граф, завершив чтение. - Н-да. Теперь все понятно план Тапкина по захвату Некитая провалился, и он, этот прожженый интриган стремится... уморить нас с аббатом лягушачьей икрой! - выпалил Артуа неожиданно для себя.

- Да, да! - горячо поддержал де Перастини. - Я уже говорил вам - вы не налегайте так на это средство. Сначала, так утверждают, потенция повыша...

- Моя потенция в этом не нуждается, - холодно отрезал граф. - Я уже говорил вам. Я вообще собираюсь немедленно ехать к императору и просить об изменении нашего стола. Наше национальное блюдо - жареная курица в майонезе и бургонское.

- О! - вскричал де Перастини, облизываясь. - О! Жареная курица!..

- Конечно, против нас с аббатом англо-прусский альянс, - рассуждал граф вслух, расхаживая по комнате. - Теперь мне ясно, что кража наших вещей на дороге - это часть их дьявольского плана... Но нам есть что противопоставить этому... Некоторые лица при дворе, я полагаю, обладают достаточным весом, чтобы замолвить за нас словечко.

- Вы про императрицу? - откровенно спросил де Перастини. - Имейте в виду - у неё Ахмед.

- У неё - _Я_ и Ахмед, - парировал Артуа. - Так, теперь надо подкрепиться... Де Перастини, вы не угостите меня спагетти с сыром? Ну, а потом и во дворец! Немедля.

- Вы обещали меня свести с аббатом, - плотоядно ухмыльнувшись, напомнил итальянец.

- Да, да, я не забыл! Идемте, - граф вышел в коридор и постучал в двери напротив.

- Тебе какого хрена надо? - раздался грубый мужской голос - тот самый, что отвечал графу вчера из этой же комнаты.

Но теперь граф был настроен решительно. Он сказал де Перастини:

- Послушайте, де Перастини! Дело серьезно - в комнате аббата посторонний, и это уже не первый раз. Вы не могли бы толкнуться как следует в эту дверь - вы как будто достаточно тяжелы?

- Вы думаете, аббата там... ? - обеспокоенно спросил де Перастини.

- Очень может быть, - кивнул граф.

Де Перастини сделал пару шагов и сильно ударил в двери всей тушей. Дверь открылась легко - однако до того, как это случилось, обоим послышалось, будто кто-то вскочил с кровати, пробежал по комнате, стукнуло окно, - и вот, взорам двоих друзей предстала пустая комната с неприбраной постелью, в которой, однако, уже никого не было. Зато на подоконнике раскрытого окна сидел, обернувшись к Артуа и де Перастини, мальчик лет десяти и показывал им язык.

- А, мальчик! - сладко произнес де Перастини, и глаза его замаслились. - Здравствуй, мальчик! Тебя как зовут?

Не отвечая, мальчишка вынул из-за пазухи рогатку и выстрелил де Перастини в глаз грецким орехом. Раненный итальянец взвыл, а озорник спрыгнул с окна вниз на землю и был таков.

- Посмотрите, что у меня с глазом? - стонал де Перастини. - Я ничего не вижу, я окривел!..

- Еще немного, - определил граф, - и вы бы и впрямь окривели. Легко отделались - глаз просто заплыл.

- Да? Вы утешили меня, - отвечал де Перастини. - Ах, какой негодный мальчик... плохой мальчик...

- Пойдемте к А Синю, - повел его граф, - я думаю, не мешает наложить повязку, а то будет неприличный синяк.

- Ну, а куда же девался аббат? - спросил меж тем де Перастини.

- Аббат ушел рано-рано, - отвечал ему А Синь. - Он сказал, что ему надо читать проповедь.

- Проповедь? - переспросил Артуа - и вдруг словно молния сверкнула у него в голове: вчерашняя частная аудиенция у императора и адрес - дом Гу Жуя, постучать четыре раза. - Знаю я, какая проповедь!

Он выбежал на улицу, намереваясь отыскать аббата по злосчастному адресу и задать ему хорошую взбучку. Но каково же было изумление графа, когда, выскочив на улицу, он в двух шагах от крыльца увидел аббата! Тот был запряжен в шарабан, как и вчера, но на сей раз не привязан и без кляпа во рту. Крюшон нервно расхаживал взад-вперед, высоко вскидывая ноги, будто разминаясь. Увидев графа, аббат закинул голову назад и радостно заржал - в точности как лошадь. У графа Артуа челюсть так и отвисла: что это с аббатом? У него появилась догадка: наверное, пришло в голову Артуа, Крюшон хочет так отомстить за вчерашнюю поездку графа на нем и нарочно снова стал рикшей, чтобы быть графу живым упреком! Граф подошел к аббату и сказал:

- Аббат, я прошу вас - выслушайте меня. Вчера я не узнал вас - было темно, а мне и в голову не приходило, что с вами могут сотворить такую гадкую проделку. Клянусь Богом, я ни за что не сел бы в коляску, если бы знал, что рикша - это вы.

Крюшон по-лошадиному замотал головой и тихо заржал.

- Послушайте, почему вы не хотите поверить мне? - продолжал граф. Давайте же вести себя как разумные люди. Аббат - ещё раз: я приношу вам свои извинения. Клянусь честью - больше никогда и ни при каких обстоятельствах не повторится ничего подобного.

Крюшон нервно забил копытом - то есть башмаком - о мостовую, а граф продолжал:

- Вот слово потомственного дворянина и гасконского графа - я больше никогда и ни за что не буду использовать вас в качестве рикши, хоть бы рухнуло небо или мне предложили корону Испании - ну, довольно вам этого?