Чудо-камень - [21]

На озере Зюраткуль

Дни и ночи Сатка спешит в Юрюзань. Будто боится опоздать. И сколько ни идешь вверх по ее течению, она без устали гремит под боком, перекатываясь с камешка на камешек. Сколько она течет тут, годы, столетия? Кажется, само время неизмеримо и бесконечно как в прошлом, так и в будущем. Зюраткуль породил эту речку и питает ее своими родниками, бьющими из глубин земли, сотнями ручьев и речушек сбегающих в Сатку с его отрогов. Все как и везде, все ново и необычно. Гляди — не наглядишься. Любуйся — не налюбуешься. А речка течет себе и течет, будто бежит с гор само время и тоже торопится к людям, и зовет их в горы.

Малый привал устроили у самой реки. Юрка устал лежать и качаться на носилках. Он с удовольствием уселся на серый камень у воды, свесив ноги. Устали все же ребята. Как ни щупл он, а попробуй, потащи его в гору.

Вода в реке быстрая, журчливая. Ее свежесть приятна и притягательна. Подумать только, когда-то стояли тут пугачевские дружины. Варили на этой воде кашу, пили ее, поили своих коней. Может, и раны омывали этой водой. А над рекой леса и леса. Горная тайга. Попробуй поруби ее, расчисть дорогу, протащи по ней пушки, повозки, груженные войсковой кладью. Тут налегке пройти трудно, не то что с пушками и обозом. А проходили. И сражались, и умирали на этой земле за свое и чужое счастье. А чего хочет он, Юрка? Для себя и для людей? Как мало думалось об этом. И как нельзя о таком молчать даже с самим собой. Нет, ясно, мир его раздвигается, становится шире, яснее, богаче. В нем уйма дорог, и у каждой своя цель. Какую из них он выберет теперь, Юрка еще не знал. Но знал, выберет достойную. Чтобы не стыдно было глядеть людям в глаза. Но сказать об этом он еще никому не мог.

Перекусили всухомятку. Яйца, колбаса, сыр. Не так плохо. Запили ключевой водой. Полежали на траве-мураве и снова в путь.

Вокруг высились гребни и отроги Зюраткуля. Его вершины вздымались выше тысячи метров. Глухой, девственный край. И сколько таит он несметных богатств.

Тропа неуклонно вела вверх, все выше и выше. Затем как бы надломилась и повела туристов вниз. За густым лесом ничего не видно. Лишь небо над головой светлое, белесое. Да горы сквозь ветви. Кряжистые, жильные и такие неподвижные, будто пришли сюда откуда-то издалека, устали и не захотелось им двинуться дальше. Чего бродить по земле, когда можно постоять и тут. Стали, обросли лесом, зажурчали реками, загремели камнем. На весь мир видно, на всю землю слышно. Урал!

И вдруг лес как бы расступился, раздвинулся, и перед глазами чудесная гладь воды. На такой высоте! Чистая гладь. По краям, темная с опрокинутыми вниз головой горами, с лесом, который тоже перевернут и растет на вверх, а вниз. Посередине же оно серебрилось в отблесках солнечного дня.

Альда выбежала вперед и залюбовалась озером. Вот оно какое, Зюраткуль! Тихое, таинственное, загадочное. Что-то в нем ласковое, манящее. И веет от него такой свежестью, что вся душа полнится силой, радостью.

Подошел Петька, взял за руку:

— Побежим к воде!

Альда осторожно высвободила руку.

Спустились к самому урезу воды. Отсюда озеро казалось теперь синеватым, прохладным и все же по-прежнему заманчивым или, скорее, манящим.

Альда рассказывала все, что знала про Зюраткуль. Его площадь свыше шести квадратных километров. А высота семьсот восемнадцать метров над уровнем моря. Почти вдвое выше Байкала и Женевского озера. Из залива Зюраткуль вытекает Большая Сатка. На реке плотина, и это повысило уровень воды в озере. У истоков Сатки — рыболовецкий колхоз. Рыбы здесь уйма. Есть лещ, окунь, щука, налим, язь.

Она не сводила глаз с озера. Правда, чудо! Лето бы пожить на таком озере. Тут тебе и отдых, и забава, и красота, и дело. Собрать бы коллекцию, скажем, камни Зюраткуля. Правда, было бы здорово!

Платон Ильич торопил, и ребята двинулись вдоль берега. Выбрали место для привала возле ключа и начали ставить палатки, разжигать костер, Азат запел с Петькой к рыбакам попросить лодку. Разве можно быть у такого озера и остаться без рыбы? Просто чудовищно. Рассуждая так, Азат поймал себя на словах: чудо и чудовище. Корень один и тот же, исток этих слов одинаков, а их значения прямо противоположны. И не мера ли определяет разницу. Может, и в поступках человека мера значит столь же много.

Горный колхоз невелик. Аккуратные домики, возле них много зелени, ухоженные огороды. На улице чисто, уютно. На окраине невысокие жерди, и на них растянуты сети. За плотиной лодки, легкие баркасы. Здесь живут рыбой. Знают ее, любят. Разводят и берегут. Есть у здешних рыбаков и своя сноровка, и свой мир, в котором все немножко не так, как на реках внизу, там в степи, за горами.

Пришли к председателю, а его нет: в отъезде. Кто же распорядится? А никто. Приедет — сам всем займется. А все, что нужно, и без него делают другие.

— Нам бы лодку, мы туристы, — говорил Азат жене председателя.

Женщина не удивилась. Видимо, просьба привычна. Ей сейчас некогда, и никого нет. Ладно, она позовет Илюшку. Отец во всем доверяет ему, хоть мальчонке всего и десять годков.

— Илюшка, Илюшка-а!.. — позвала она сына. — Займись-ка вот туристами! — сказала она шустрому черноглазому мальчугану, едва он появился на пороге. — Им, вишь, лодка нужна, по озеру поплавать.