Чудо-2018, или Как Путин спас Россию - [26]

– Не зона! – подсказал один из грузчиков, хорошо помнивший, что такое тюремная зона.

– Сначала над человеком посмеялись, а теперь вообще унижают! – негодовал Топоров. – Петрович, ты как?

– Нормально, – отпущенный Андрей Петрович, морщась, потирал руки.

– Им бы вот так вывернуть, они бы завыли, гады! – крикнул Костя и подскочил к лежащему охраннику с явным намерением заставить его завыть.

А тот счел за лучшее остаться там, где упал. Костя же лежачих никогда не бил.

– Ладно, – сказал Семенов. – Повеселились. Сам уйду.

– И зря! – осудил Топоров. – Если таких работников увольнять будут, к чему это приведет? А?

Но Семенов, махнув рукой, пошел из цеха.

Сухарев из окна кабинета увидел, как из заводского корпуса вышла густая, дружная толпа, провожающая Семенова.

– Это еще что за демонстрация? – пробормотал он. Позвонил главному технологу: – Почему люди не работают?

– Так смена кончилась.

– Смена кончилась, значит, и порядка никакого?

– А что?

– Сам не видишь?

Главный технолог не видел, он сидел в своем кабинете с симпатичной молодой инженершей, которой только что рассказывал об отдыхе в Тунисе и задал ей с лукавой улыбкой вопрос, знает ли она, зачем ездят в Тунис на курорты одинокие русские женщины?

– Разберусь, – пообещал технолог.

И, положив трубку, продолжил общаться с девушкой.

Ничего страшного в итоге не случилось, заводчане проводили Семенова до его машины, он со всеми сердечно распрощался, поблагодарил за выручку и уехал.

Он ехал, чему-то улыбаясь, и крутил ручку радио. Обычно слушал классику, мало чего в ней понимая, но уважая ее, а через это и себя, слушающего. На этот раз захотелось новенького. Джаз – не то, шансон – не то, какие-то новости – не то, что-то попсовое – опять не то. Кто-то что-то бормочет речитативом – тоже не то. Хотя… Он вернулся на эту волну. Там крутили рэп, о котором Семенов ничего не знал, кроме названия. Натыкался несколько раз, ему не нравилось. Сейчас молодой голос с меланхоличной агрессией начитывал такие строки:

Ты окружен и пойман, хотя не было облавы,

Ты утонул в той реке, в которой даже не плавал,

Тебя бросила девушка, которую ты не встретил,

И только ветер на твоем пути, только ветер.

Уже проигран твой еще не начатый раунд,

Ты думал, все впереди, а это только бэкграунд.

И каждый лох из подворотни говорит, что он рэпер.

Тьма ему вдогонку светит, сверху ветер, снизу ветер.

Только ветер, холодный ветер.

Только ветер, мысли на вертел.

Меня строгает время, будто я шаурма.

Но зато я всем достаюсь задарма.

Ваша глупая уретра, как пушка против ветра,

Обливает вас самих, прогнивших до миллиметра.

Ваш имидж скачет, хвост задрав, как охотничий сеттер,

Он ищет лучшую добычу, а находит только ветер.

Я распахиваю двери с табличкой «Нет хода»,

Я открываю все замки, не зная шифра и кода,

Мне самому туда не надо, но я закрытому – хейтер,

Я пускаю туда ветер. Ветер. Ветер.

Только ветер, только ветер.

Только ветер, только ветер.

Только ветер, только ветер.

Только ветер, только ветер.

Он повторял и повторял, и Семенову тоже захотелось ветра, он опустил стекло. И ветер ворвался, холодный, осенний, надул сразу же слезы на глаза. Семенов вытер их и сказал:

– Мы еще посмотрим, кто кого и как. Да, я просто человек, но не я дурак.

Ого, удивился он. А я ведь тоже рэп пою на старости лет!

И попробовал еще – на мотив «Вихри враждебные веют над нами». Получилось нескладно, но весело:

– Я не сдаюсь, не сдаюсь никогда я, и никому я сдаваться не дам. Пусть изменилась судьба моя крутая, но я парам, пам-парам, пам-парам!

12.

Вечером он пришел к Мечникову.

Тот возился с ноутбуком, который принесли для починки юноша и девушка. Они, ожидая конца работы, сидели на стареньком диване, он что-то читал или смотрел в телефоне, она – в планшете.

– Погоди немного, – сказал Мечников Андрею Петровичу, – скоро закончу. Вот молодежь! В софте еще кое-как разбирается, а в железе ничего не соображает! Юзеры!

Семенов не понял половины слов, но о смысле догадался.

Сел сбоку у стола, наблюдал за ловкими пальцами Мечникова. Ему всегда приятно было глядеть на быструю и хорошую работу знающего свое дело мастера.

Глянув на юношу с девушкой, спросил Мечникова, как бы для досуга, без особого интереса:

– Саш, а вот бывают самовыдвиженцы. Это как? Просто – взял и себя выдвинул?

– Попробовать, что ли, хочешь?

– Я вообще. Интересно.

Мечников поднял очки на лоб, пристально посмотрел в глаза Андрею Петровичу и повернулся к молодежи:

– Пипл, чуешь? Этот тот самый наш Семенов, за которого пятая часть страны проголосовала!

– Не за меня, а за выдуманного! – поправил Андрей Петрович.

– Без разницы! А вот взять, да и раскрутить не выдуманного, а настоящего. А?

– Вообще-то это реально, – сказал юноша. – Надо только триста тысяч подписей собрать.

– Триста тысяч! – поразился Семенов.

– Да легко! – заверил юноша.

– Ты им верь, они во всех сетях популярные личности, – сказал Мечников. – «Маша и Федведь». То есть, она Маша, а он Федор, но, как в мультфильме про Машу и медведя – «Маша и Федведь».

– А что вы там пишете? – уважительно осведомился Семенов.

– Мы не пишем, мы видеоблог ведем, – ответил Федор. – Мы там, типа, муж и жена.