Чудесный рог - [20]

— Сними свою перевязь, меч отстегни. Предпраздничный сон

                                                                                               твой не страшен.

В сумрачной башне есть ход потайной. Мой друг, не тревожься

                                                                                                     напрасно.

Влюбленной чете милей в темноте. Нет нужды, что полночь

                                                                                                   безгласна.

*

Был мигом отвязан конь жениха. Она, оглядевшись вокруг,

Понеслась при луне на его скакуне из ворот городских на луг.

На милю едва удалился конь от городской стены,

Как рослый и статный всадник возник пред ней в сиянье луны.

С дороги пыталась она свернуть направо или налево,

Но всадника меж собой и луной все время видела дева.

Его нельзя было ни нагнать, ни обминуть стороной.

И, словно черный агат, под ним лоснился конь вороной.

— О рыцарь достойный, коня придержи, чтоб деве в беде помочь.

Тем самым любовь ее заслужи в эту святую ночь!

Статный седок на своем вороном ехал молча, хоть плачь.

Он — впереди, она — позади. Он — медленно, дева — вскачь.

Гнедой с вороным поравняться не мог. Плетью исхлестанный,

                                                                                                     в мыле,

Он под всадницей изнемог от этих бесплодных усилий.

Статный рыцарь подъехал к реке у самого мелководья.

Он молча сдержал вороного коня и отпустил поводья.

Сказал он: — Река темна, глубока и схожа с девой бездушной.

Зачем же рыцарь по ней плывет, воле ее послушный?

Она сказала: — Река слывет подобьем девы бездушной,

Но верный рыцарь по ней плывет, воле ее послушный.

Деву на стрежень выносит гнедой, а вороной — мужчину.

И стали, подхвачены темной водой, они погружаться в пучину.

— Волна захлестнула мои башмаки! Дошло до колен

                                                                                               полноводье.

Во имя творца, перейми жеребца! Из рук ускользают поводья.

— Сгублю свою душу, если нарушу клятву — словам девицы

Не верить, пока не дойдет ей вода по крайности до поясницы!

— Ноет и мечется сердце мое, мне волны — по белые груди.

Становится глубже и шире поток, бурлящий, как в тесной

                                                                                                 запруде.

— Поклялся не верить я девы словам — и клятву нарушить

                                                                                                 посмею

Только тогда, когда будет вода этой прекрасной по шею!

— Все дальше и дальше берег другой, все выше и выше вода.

О рыцарь, спаси меня, пощади мои молодые года!

Берег реки от нас вопреки усильям коня все дальше.

О рыцарь, юность мою пожалей без коварства и фальши!

Хлещет вода, заливая уста самой несчастной из дев.

Спаси меня, рыцарь, во имя Христа, от смерти, разверзнувшей

                                                                                                             зев!

Среди быстрины повернув коня, открыл он деве свой лик.

Над бездной темной из уст вероломной невесты раздался крик.

— Прекрасная Маргарет, свадьба твоя назначена в день Всех

                                                                                                     Святых.

Но как жениха и невесту венчать, если их не будет в живых?

О Маргарет, бейся, стараясь доплыть до свадебного веселья,

Покуда тебе не станет вода тошней колдовского зелья!

Убила ты своего жениха в башне, где свет потух,

О Маргарет, и с тобой навек связан покойного дух!

Садовник

Садовник стоял с первоцветом в руке

Под сенью зеленого древа.

Гибкая, словно ивовый прут,

Шла мимо юная дева.

— Красавица, будь моею женой!

Если подашь мне надежду,

Тебе из благоуханных цветов

Я подарю одежду.

Окутаешь свой белоснежный стан

Рубашкой из лилий охапки,

А ворох душистых левкоев сорвешь

В саду для затейливой шляпки.

На юбку — ромашки пригодны вполне

И радуют взор изобильем.

Для платья нет лучше багряных гвоздик,

Что девы зовут «милый-вильям»!

Ты вскоре наденешь, любовь моя,—

Как только дождусь ответа,—

Из пурпурных роз башмачки, а чулки

Из желтого златоцвета.

На ляжках будут они широки,

Но в меру, — не то чтобы слишком!

А книзу теснее станут чулки

И сузятся к тонким лодыжкам.

Из бархатцев алых, горящих, как жар,

В моем цветнике, на грядке,

И сорванных в поле ржаном васильков

Ты будешь носить перчатки.

— В цветы нарядил ты меня, что дарят

В июле наш сад и луг,

А я приготовлю тебе наряд

Из лютых декабрьских вьюг.

Из ветра восточного шапку надень,

Из первого снега — рубашку,

А грудь укрой ледяным дождем,

Чтоб не ходить нараспашку.

Обманутый рыцарь

Пригожий рыцарь на лугу девицу встретил вдруг, сэр.

А сено убрано в стога, и тишина вокруг, сэр.

— Любовь моя, — заговорил учтиво рыцарь с девой.—

Поверь мне, будь я королем, ты стала б королевой.

Когда со мною на лугу ты не разделишь страсть, о!

Среди цветущих роз могу я бездыханным пасть, о!

На этой шелковой траве раскрой свои объятья,

И постараюсь твой наряд красивый не измять я.

Отец ведь отдал за него не марку и не фунт!

Ну как тебя я положу на этот мокрый грунт?