Чудесный генератор - [44]

Анна и сама видела, как дрожала время от времени корова. Это дрожание начиналось около головы. Словно мощная волна возникала там, под блестящей чистой кожей коровы. Волна возникала там — и бежала дальше, по спине, по бокам коровы, которая не в силах была сдержать это дрожание. Что-то тревожило животное, — но она, не отрываясь, хватала сено, несколькими движениями мощных челюстей прожевывала его и глотала, глотала. Время от времени корова тянулась к ведру с водой, выпивала с половину его — и снова принималась хватать корм.

Это было почти страшно — это безостановочное уничтожение корма. Будто уже не животное стояло здесь, а какая-то усовершенствованная машина для преобразования сена и воды в непрерывную струю молока…

Анна услышала, как Олесь спросил у работницы:

— Измеряли температуру давно?

Та ответила со вздохом:

— Каждые полчаса меряем.

— Ну?

— Не проходит. Так и держится на сорок два градуса. Только у одной спала до сорока.

Наконец, Даниил Яковлевич повернулся. Лицо у него было гневное, глаза смотрели остро и непримиримо. Он посмотрел на Олеся.

— Да, голубчик мой, да, — проговорил он сердито, — что можешь сказать? Потеряли вы мне коров, а?..

Олесь пожал плечами:

— Я надеюсь, Даниил Яковлевич, что совсем не так. Мы не потеряли и не собираемся терять ничего. Я уверен, что все будет продолжаться не очень долго. Ведь больше коров никто не облучает. Должны остановиться…

— И ты видишь, как они корм жрут? Разве же так можно? Корова не успевает ничего переварить… — Даниил Яковлевич сдвинул фуражку на затылок, что означало высшую степень волнения.

— И ты знаешь, что они не отрыгивают ничего, не испражняются? А?

— Значит, им не надо, — спокойно заметил Олесь..

— Как это не надо? — аж захлебнулся Даниил Яковлевич.

— Видите, мы всем им меряем температуру. Она держится пока на уровне сорока двух градусов…

— Что?.. — глаза Данилы Яковлевича заметно полезли на лоб.

— Да вы не волнуйтесь: это вполне закономерно. Ведь корова должна быть активизирована для такой страшной работы, для этих потоков молока? Вот высокая температура и дает ей эту активизацию. Я думаю, все это происходит так. Наше облучение очень и очень активизирует организм коровы. Видите, они дрожат?.. Это, я думаю, воздействие облучения на нервную систему. Корм жрут и почти не жуют?.. Понятно. Я должен предположить такое. Под воздействием УКВ сложный желудок коровы на всех своих участках вышел в своей деятельности на новый уровень. Понимаете?

— Ни черта не понимаю пока что.

— Ну, вот первый желудок, вместо того, чтобы пропитать соками еду и выбросить ее обратно на дальнейшее пережевывание жвачки, теперь сам переваривает и передает полупереваренную пищу втором желудку. Тот так же улучшил свою деятельность и делает теперь то, что раньше делал только третий желудок. И так, все участки желудочно-кишечного тракта. Пища проходит сквозь корову очень быстро, совсем другими темпами, чем раньше… И всему этому, конечно, помогает повышенная температура. Только надо успевать давать пить, это очень нужно, чтобы корова много пила сейчас. Вот я и слежу.

Директор заметно злился, но сдерживал себя. Почти спокойным голосом он спросил у Олеся:

— Но как оно, все-таки, это случилось? Почему?

Олесь пожал плечами:

— Трудновато будет так сразу сказать…

— Опять ошибка? — еще строже прозвучал голос директора.

— Нет, не ошибка, — твердо ответил Олесь, — просто непредвиденные последствия опыта. Ну, вот с кроликами, например, все идет хорошо. После облучения они быстрее растут, быстрее плодятся, их шерсть густеет и становится более пуховой. С курами получилось немного сложнее, ибо кто же знал, что влияние ультракоротких волн на кур локализуется именно на яйценоскости?.. Это мы узнали только тогда, когда увидели все воочию. А до этого — кто мог предвидеть? Ни один исследователь в мире…

Даниил Яковлевич угрожающе сдвинул плечами:

— А надо так, чтобы знали.

— Для этого мы и делаем опыты, Даниил Яковлевич, чтобы потом все знали, — строго ответил Олесь. — Если бы, например, не получилось у нас той неприятности с крысами, мы бы не знали о том, какой могучей силой является наше облученное зерно, если его давать в пищу животным. Или не так?

Даниил Яковлевич промолчал, а Олесь говорил дальше:

— Вот так и здесь. Теперь мы знаем, что влияние ультракоротких волн на коров не ограничивается только тем, что они вырастают, крепчают, что ли… Нет, мы знаем…

— И видим собственными глазами, — перебил его Даниил Яковлевич.

— Да, и видим собственными глазами, — спокойно согласился Олесь, — что эффект ультракоротких волн на коров прямо сказывается на их молочной продуктивности. Будто здесь сконцентрировалась вся сила наших ультракоротких волн — в коровьем вымени… Это мы уже выяснили. Теперь, уже эмпирически, выясним, какова продолжительность этой активизации. И в дальнейшем будем влиять уже не так интенсивно, а осторожнее.

Даниил Яковлевич словно этого и ждал:

— Вот, вот, вот! Именно об этом и говорю. «Осторожнее». Чудесное слово, кто понимает. И кто не понимает, тоже, потому что должны понимать. А ты, например, понимаешь, что все это очень опасно?.. Я, братец, всей душой, можно сказать, за ваши исследования. Это, по моему мнению, чрезвычайная штука, ваши волны, лучи и всякая там чертовщина. Но… но я против того, чтобы вы действовали поспешно. Ну, взяли бы себе там какую-то одну корову — и облучали ее. А то — смотри — добрый десяток коров мне так активизировали, что и сами теперь не знаете, что с ними делать. Так? И ты мне шарики не крути, а скажи, так или не так?