Чудесные знаки - [37]

Но она не упала. Свесив ногу, пошарив ею по гладкой стене, она нащупала все же выступ, задержала паденье, была видна дырка в носке.

Помертвев, он глядел на нее. А она так и держала руки вперед — к нему, вытянув белые рукава, но ручонки-то спрятаны глубоко, она медленно съезжала вниз из бойницы, и нога в синем носке медленно выворачивалась из выемки, не в силах держаться, и это она ему тоже простила, потому что держаться, не падать была ее задача, а его задача была стоять перед ней ненаглядно. И вдруг со второй ноги свалился валенок, и она оказалась в двух синих шерстяных носках. И заика скривил свою позорную рожу, чтоб задержать слезы злобы и унижения. И ярости и бессилья. Он крикнул ихней мужиковой девочке:

— Вырастай, вырастай, девочка…

Мужики аж потупились от такой срамоты. А он бросился вон.

— Во, Леха, во, я знал, что ты придешь! — кричал Толян, и его большое красное лицо все горело восторгом. — Маринка! — крикнул он вдаль. — Вот же, мы уселись за стол, а Леха и пришел! Лешка! Лешка! — и рыжий Толян, весь в мелких оспинах, обнимал Леху и раскачивал его.

— А ско-олько мы не виделись? — спросил Леха.

— Во дает, ско-олько! Слышь, Марин! — опять вдаль крикнул Толян. — Да ты сто лет не был!

— А сколько это?! — взвизгнул Леха.

— Во дает! Той зимой тебя не было, и тем летом тебя не было. Аж по-за той зимой ты ушел с угла, книжки продали. У меня про ракеты были. Грузин купил. Помнишь? А ты сказал, тебе к матери надо, не стал с нами пить вино.

— Мне же к матери надо! — рванулся заика, застонав.

— Да ты че! Мы ж не виделись! — испугался Толян.

И заика обмяк. А из кухни пахнуло изумительной жареной картошкой.

— Это не наша, соседова, — принюхался и Толян. — Но у нас не хуже. Маринка сейчас сготовит. Идем, Лешка!

Они пошли по бесконечному коридору, сворачивая, и сворачивая, и сворачивая в темноте.

— Почему так темно? — затревожился заика.

— Как почему? Коммуналка же? — напомнил Толян. — А мы и так все тут знаем.

Но и в комнате у Толяна было темно, только в углу горела слабенькая лампочка. Где-то далеко, как сквозь сон, зазвонил телефон.

— Мне ведь надо позвонить! — вспомнил заика.

— Позвонишь, — согласился Толян, — ты давай, ты садись поудобней. Сто ведь лет мы не виделись.

Они куда-то уселись. Напротив них вырисовывалось темное, пустое, без штор окно.

— Я у тебя ничего не помню, — сказал заика, тщетно озираясь в темноте. — Я у тебя правда давно не был.

— Ой, ну, Лешка, ты дико смешной! От тебя умереть можно от смеха! Ты как скажешь, так скажешь!

— Что я такого сказал? — удивился заика.

— Ты у меня вообще никогда не был! — захохотал Толян.

— Как никогда? — поразился заика. — А как я тебя нашел?

— Да, как? — переспросил Толян.

— Я был в пивной, я пи-ил пиво.

— В «Яме»? — быстро спросил Толян, интересуясь.

— Да-а-а… потом вылез, а мне надо-о-о по-звонить, а же-етона нету. А ты-ы рядом…

— Это козе понятно! — обрадовался Толян. — Мы ж с тобой и с Димкой все время в «Яму» ходили! Я ж сам тебе и показал, где живу!

— Точно! — крикнул Алешка. — Я вспомнил!

— Я ж тебе даже окна показывал! Вспомнил теперь?!

— Вспомнил! Я вспомнил! Толян, а как тебе Димка?

— Что как? — не понял Толян.

— Как он тебе, Димка-то? Откуда он взялся?

Толян помолчал. А потом снова захохотал.

— Ты как скажешь, Алешка! Ну ты даешь!

— Да! Откуда?!

— А мы все откуда взялись? А что так темно-то? Давай свет зажгем?

— Давай, — согласился Алеша.

Толян включил свет, и оба зажмурились на миг. А потом заика оглядывался: облезлая комната с полумебелью, в углу черный узел, барахло раскидано. Нет, он здесь не был.

— Слушай, Толян, — сказал заика. — У меня что-то происходит. Я тогда уехал, я помню, книги распродал, я еще плюнул на это дело, я медбрат, мне легче в больнице эти же деньги заработать. Это я помню, а потом ничего не помню.

— Это от водки, — кивнул Толян. — Мы ж тогда пили, а ты с Димкой поехал.

— Ну да? Помню, мы с Димкой пили, это помню, и рожи какие-то, и люди странные, а времени не помню, сколько прошло, куда.

— Это водка, водка! — замахал Толян. — Ты думать брось! Сейчас опохмелимся, видишь, накрыто уже.

Стол был накрыт чистой газетой. На столе стояла бутылка водки, тарелка с хлебом, открытая банка томатных консервов и глубокая миска, полная поразительно ярких мандаринов.

— Как Новый год, — выдохнул заика, потянулся и взял холодную мандаринку, остужая ладонь ей.

— Маринка купила, — сказал Толян. — Она умная, честно, я не вру.

— Я верю, — кивнул заика.

Он поднес горсть с мандарином к носу, слегка сжал мандарин, острый летучий запах ударил в ноздри.

— Я сейчас более-менее соображаю, — сказал заика. — Я к тебе пришел, Толян, ты простой, ты поймешь. Со мной происходит, я не знаю что: это снится мне или нет?

— Рожи, ты сказал, и странные люди? — уточнил Толян.

Заика неуверенно кивнул.

— Водка, — подтвердил Толян и схватил бутылку, сорвал зубами пробку, опрокинул, набулькал в два стакана. — Пей. Они выпили.

Странно, водка показалась ему водой.

— Ты где купил-то?

— Нормально, нормально, — успокоил его Толян. — Она самая. В ларьке купил здесь. Вон их сколько теперь. Не то что мы в те годы у таксистов покупали. Сейчас все есть.