Чудесные занятия - [179]

Но возвращается одержимость, своего рода «саntus firmus»[*], на которой держится жизнь группы. Сандро – первый, кто это чувствует, музыка тогда становится для них центром, а вокруг – свет восьми жизней, восьми участников, восьми маленьких планет вокруг солнца Монтеверди, солнца Жоскена Депре[311], солнца Джезуальдо. А тут Франка, которая вот-вот вознесется в рай звуков, зеленые глаза внимательно ждут момента вступления, следят за едва уловимыми указаниями ритма – она невольно искажает, нарушает, не желая того, единство клона, – Роберто и Лили оба думают об этом, пока Лючо и Сандро вновь возвращаются, уже успокоившись, к проблеме «О voi, troppo felici», пытаясь найти путь к познанию, на который они наверняка выберутся после третьего стакана виски за вечер. Почему он убил ее? Опять за свое, говорит Роберто Лили, он застал ее голой в объятиях другого, как в танго Риверо, весьма в духе ди Венозы было всадить кинжал лично или приказать своим палачам, а затем, спасаясь от мести братьев убитой, укрываться в своих дворцах, сплетая на протяжении многих лет изысканную паутину мадригалов. Роберто и Лили развлекаются, выдумывая детали драматического и эротического характера, потому что им надоела проблема «О voi, troppo felici», – дебаты на эту тему, полные глубоких познаний, все еще продолжаются рядом с ними, на диване. Сандро понял, что ему сейчас скажет Лючо, это носится в воздухе; если репетиции пойдут так и дальше, с каждым разом исполнение будет все более механическим, точное воспроизведение партитуры и текста – больше ничего, Карло Джезуальдо без любви и ревности, Карло Джезуальдо без кинжала и мести – в конце концов, всего лишь прилежный мадригалист среди стольких прочих.

– Давай репетировать с тобой, – предложит Сандро на следующее утро. – В самом деле лучше, если сегодня будешь дирижировать ты, Лючо.

– Не валяйте дурака, – скажет Роберто.

– Вот именно, – скажет Лили.

– Давай репетировать с тобой, посмотрим, что получится, и, если остальные не возражают, так будет и дальше.

– Нет, – скажет Лючо, покраснев и ненавидя себя за то, что покраснел.

– Дело не в том, чтобы сменить дирижера, – скажет Роберто.

– Вот именно, – скажет Лили.

– Он справится, – скажет Сандро, – справится, и всем будет лучше.

– Я ни за что не буду, – скажет Лючо. – Не понимаю, чего ты добиваешься. Я думаю так же, как все, но я знаю свои возможности.

– Просто прелесть этот чилиец, – скажет Роберто.

– Вот именно, – скажет Лили.

– Решайте сами, – скажет Сандро, – я пошел спать.

– Утро вечера мудренее, – скажет Роберто.

– Вот именно, – скажет Лили.

Он искал его после концерта – не то чтобы все прошло плохо, но опять эта натянутость как скрытая угроза опасности, ошибки, Карен и Паола поют без воодушевления, Лили бледна, Франка почти не смотрит на него, мужчины какие-то собранные и отсутствующие одновременно; у него самого что-то с голосом, дирижировал равнодушно, но чем дальше подвигалась программа, тем больше его охватывал страх, гондурасская публика восторженна, недостаточно, чтобы просто не было дурного привкуса во рту, вот поэтому он искал Лючо после концерта; там, в баре гостиницы, вместе с Карен, Марио, Роберто и Лили они пили, почти не разговаривая, коротая время с помощью пресных анекдотов, Карен и Марио сейчас же ушли, но Лючо, казалось, не спешил расставаться с Лили и Роберто, заставил себя остаться, молча потягивая из спасительного стакана. В конце концов будет лучше, если мы вернемся ко вчерашнему разговору, сказал Сандро, как в воду головой бросился, я искал тебя, чтобы повторить то, что я уже говорил. А-а, сказал Лючо, а я тебе отвечу то, что уже ответил. Роберто и Лили опять стараются все сгладить, есть другие варианты, дружище, зачем настаивать на Лючо. Как хотите, мне все равно, говорит Сандро, выпив виски залпом, поговорите между собой, когда решите – скажете. Я голосую за Лючо. Я – за Марио, сказал Лючо. Да не в голосовании дело, чтоб вас… (Роберто раздражен, Лили согласна с ним.) Ладно, время у нас есть, следующий концерт в Буэнос-Айресе через две недели. Я двину в Ла-Риоху повидать старушку (это Роберто), а Лили: мне нужно купить сумку. Ты ищешь меня, чтобы сказать мне это, говорит Лючо, прекрасно, но есть вещи, которые требуют объяснений, у каждого из нас свои соображения, у тебя, разумеется, тоже, настал момент, когда надо поставить вопрос ребром. Во всяком случае не сегодня, отрезал Роберто (Лили туда же: падаю от усталости; Сандро бледен, смотрит, не видя, на пустой стакан).

«Ну и наворотил он дел, – подумала Паола после ни к чему не приведших переговоров и консультаций с Карен, Роберто и еще кое с кем, – следующий концерт мы завалим, тем более в Буэнос-Айресе, не знаю почему, но что-то мне говорит – мы провалимся; конечно, семья поддержит, на худой конец, поживу с матерью и сестрой, пока что-нибудь не подвернется».

«По-видимому, у каждого на уме свое, – подумал Лючо, сам он говорил не много, пытаясь прозондировать почву у остальных. – И каждый будет стараться делать по-своему, раз уж нет единства клона, как сказал бы Роберто, но в Буэнос-Айресе мы сожжем за собой мосты, у меня предчувствие. Все зашло слишком далеко».