Чудесные истории - [30]
— Сынок, я люблю тебя, — тем временем произнесла мама, появившись в проёме двери. Егор увидел отчётливо, как наяву, её грустные глаза и морщинки на лице. — Прости меня за мою слабость, за то, что меня не было рядом. Я просто хотела стать счастливой. Твой отец… ну, ты же всё знаешь… Мне очень жаль… — с этими словами она поцеловала его и начала растворяться в пустоте коридора. Но неожиданно обернулась и продолжила: — У тебя есть сестра, она очень хочет с тобой познакомиться, Егор…
Сыну вдруг захотелось взять маму за руку, впервые за столько лет.
— Мама, не уходи. Я не виню тебя… — воскликнул парень и… проснулся.
В проёме приоткрытой балконной двери он увидел исчезающий лунный шлейф, который через мгновение растворился в ночном небе.
Егор поднялся с постели, по его щеке катилась тёплая слеза. Предрассветное небо шептало о том, что утро уже близко. Решительным шагом Егор направился к соседской двери, к которой не приближался уже несколько месяцев. Как всегда, она была не замкнута.
Лунная девушка сидела на широком подоконнике балкона, подставив лицо первым лучам рассвета и устало прикрыв синие глаза.
Егор подошёл и сгрёб её в охапку. Прохладные руки тут же обвились вокруг шеи.
— Я ждала тебя.
— Спасибо тебе… — прошептал парень. — Я больше не боюсь. И больше не уйду.
Мари Анатоль
Instagram: @mari.anatol.writer
Ещё один шанс
почти магическая история
Их было только трое в вагоне метро в этот поздний час. Молоденькая девушка с распухшими от слёз глазами тёрла платком покрасневший носик и тяжело вздыхала. Напротив сидел немолодой мужчина с усталым взглядом и седыми висками, в дорогом пальто и небрежно наброшенном шарфе. А немного в стороне расположилась молодая женщина с огромным чемоданом, глаза её были тревожными, губы дрожали…
Заплаканную девушку звали Аллочкой. Весь день она прорыдала. Рыдала, когда сидела в больнице, ожидая исхода операции. Рыдала, когда врач сообщил ей, что мать в коме и прогнозы неважные. Рыдала, когда брела по затихшему ночному городу к метро. Она не хотела, чтоб так вышло! Она просто стремилась к самостоятельности, к независимости. Ей уже восемнадцать, и она сама может решать, с кем ей общаться и куда ходить. А мама, мама вечно хотела быть в курсе всего. Как это раздражало Аллочку! Как бесило!
— Ну хватит, мам! Живи уже своей жизнью и дай жить другим! — часто срывалась она на мать. Вот и вчера Аллочка не выдержала и, хлопнув дверью, отправилась ночевать к подруге. А наутро узнала, что мать в больнице: сердечный приступ, реанимация, сложная операция и кома… Страшнее всего были последние слова, что она бросила маме в лицо, уходя из дома: «Я тебя ненавижу!» Как теперь сказать ей, что не может себя простить, что любит её больше всего на свете?!..
Женщина с чемоданом, её звали Оксана, нервно теребила ручку сумки: «Боже мой, что я натворила!». Она только что ушла от любимого человека. Собрала вещи и уехала в ночь, в свою старую хрущёвку на другом конце города. Нет, они не ругались. С ним вообще поругаться невозможно. Но она приняла такое решение, потому что сегодня узнала, что ждёт ребёнка. И не могла об этом сказать.
«Вы с ним как с разных планет!» — говорили её подруги и были абсолютно правы. Она ему не пара. Что может быть общего у медсестры из простой рабочей семьи и успешного предпринимателя, сына дипломатов? Она смущалась его состоятельных друзей, не знала, о чём говорить с их элегантными жёнами, что надеть на важную вечеринку и как себя вести, чтобы не выглядеть нелепой. Ей казалось, что все её осуждают, шушукаясь за спиной. Это было невыносимо! Она любила его, и, возможно, это был её последний шанс стать счастливой. Но лучше она уйдёт сама, чем будет его вечно позорить…
Николай Петрович смотрел на попутчиц усталым невидящим взглядом. Тяжёлые мысли мучили и его. Он был хирургом. Прекрасным хирургом, успешным и хорошо оплачиваемым хирургом в частной клинике. Но сегодня он решил им больше не быть. После того как на операционном столе потерял пациента. А всему виной его глаза: в последнее время они стали ужасно слезиться от напряжения, особенно во время операций. Это отвлекало и раздражало Николая Петровича. Но он боялся признаться даже самому себе, что устал, выгорел, постарел. Сегодняшняя операция поставила точку — он написал заявление об уходе. Потом, бросив машину у клиники, долго слонялся по промозглому городу, пока совсем не замёрз. Но возвращаться домой не хотелось. Как он объяснит всё жене и дочери? Как скажет, что теперь им придётся жить на зарплату простого врача в поликлинике? А о новой машине и дорогой шубе лучше забыть…
Так совпало, что все трое вышли из вагона одновременно, в одном из спальных районов города. Станция была пуста, только уборщик противно жужжал своей машиной. Все ларьки в переходе метро были давно закрыты. Кроме одного. Там продавалась выпечка: пирожки, ватрушки, сочники. Аппетитный запах дразнил и манил. А яркая вывеска над окошком призывно подмигивала огоньками: «Ваш шанс!»
Аллочка первой устремилась к ларьку. Она вспомнила, что весь день ничего не ела!
— Что будете брать? — в окошечке показалось улыбчивое молодое лицо с ясными синими глазами. Аллочка замешкалась, выбирая.
