Чудеса Антихриста - [67]

Но когда джеттаторе вступает в жизнь, ему часто приходится нелегко. Ведь прежде всего следует думать и заботиться о самих себе и нельзя портить всю свою жизнь из великодушия к джеттаторе.

Джеттаторе, о котором здесь идет речь, был инженером и строил железные дороги. Он получил даже заказ на постройку казенной железной дороги — ведь правительство не могло знать, что он джеттаторе. Ах, сколько бед это повлекло за собой! Как только он вступил в заведывание постройкой, одно несчастье пошло за другим. Начнут прокладывать туннель — обвал за обвалом, проводят мосты — они рушатся. Когда взрывают скалы, срывают камни и убивают рабочих. И только с самим инженером никогда не случалось никакой беды.

Но бедные рабочие, которые работали под его начальством! Каждый вечер они пересчитывали целость своих членов и пальцев. «Завтра мы, может, лишимся их», — говорили они.

Они довели об этом до сведения главного инженера и даже министра. Но никто из них не обратил внимания на эти жалобы. Они были слишком умны и учены, чтобы верить в «дурной глаз». Рабочие должны быть осторожны при работах. Они сами виноваты, если с ними случается несчастие.

A беды продолжались, вагоны со щебнем опрокидывались, локомотивы взрывало.

Однажды утром прошел слух, что инженер исчез. Никто не знал, где он находится. Может быть, кто-нибудь прикончил его? Нет, нет, разве кто-нибудь решится заколоть джеттаторе!

Но он как в воду канул, никто больше не видал его.

Это случилось через несколько лет после того, как донна Микаэла задумала строить железную дорогу. И чтобы собрать нужный для этого капитал, она устроила базар в большом францисканском монастыре, лежащем за воротами Диаманте.

В монастыре был большой двор, обнесенный великолепной старинной галереей с колоннами. Донна Микаэла расставила в арках маленькие палатки и столы с лотереями и позаботилась о всевозможных увеселениях. Между колоннами висели гирлянды венецианских фонариков. А вокруг бассейна были расставлены бочки с винами Этны.

Во время этих приготовлений донна Микаэла часто разговаривала с маленьким Гандольфо, который сделался монастырским сторожем после смерти фра Феличе.

Однажды она попросила Гандольфо показать ей весь монастырь. Она обошла его весь от чердака до погреба. При виде этих бесчисленных маленьких келий с решетчатыми окнами, оштукатуренными стенами и жесткими деревянными скамьями, ей пришла в голову одна мысль.

Она попросила Гандольфо запереть ее в одной из келий и оставить ее там одну на пять минут.

— Вот я в заключении, — сказала она себе, оставшись одна. Она ощупала дверь и окна. Все было действительно заперто.

Так вот что значит сидеть в тюрьме! Четыре голые стены, могильная тишина, могильный холод.

— Теперь я узнала, что испытывают заключенные, — подумала она.

Но в ту же минуту она забыла обо всем при мысли, что Гандольфо, пожалуй, не вернется и не выпустит ее. Его могут куда-нибудь позвать, он может внезапно заболеть или споткнуться в темных коридорах и убиться насмерть. Могло случиться многое, что не даст ему вернуться.

A ведь никто не знает, где она, и никому не придет в голову искать ее в давно покинутых кельях. Если она пробудете здесь хотя час, она с ума сойдет от ужаса.

Она видела перед собой голод, мучительную смерть. Бесконечные часы будет она метаться в тоске и отчаянии. Ах, как она будет прислушиваться к шагам, кричать и звать!

Она будет стучать в дверь, царапать ногтями штукатурку со стен, будет кусать и грызть оконные решетки. И когда ее найдут, наконец, она будет уже лежать мертвая на полу, и всюду будут следы ее попыток вырваться отсюда.

Но почему же Гандольфо не идет? Она наверное уже сидит тут четверть часа, даже полчаса!…

А Гандольфо вернулся ровно через пять минут.

— Боже мой, так вот что значит быть в тюрьме! Вот какую жизнь ведет Гаэтано!

Она зарыдала, выйдя снова на свежий воздух.

Немного спустя, когда они стояли в открытом дворике, Гандольфо указал ей на два окна со ставнями и зелеными занавесками.

— Там кто-нибудь живет? — спросила она.

— Да, донна Микаэла, там живут.

И Гандольфо рассказал ей, что там живет человек, который выходит только по ночам и никогда ни с кем не говорит.

— Он сумасшедший? — спросила донна Микаэла.

— Нет, нет, он в своем уме, как вы, как и я. Но говорят, он должен скрываться. Он прячется от властей.

Донна Микаэла заинтересовалась этим человеком.

— Как его зовут? — спросила она.

— Я его называю синьор Альфредо.

— A где он достает пищу? — расспрашивала она.

— Я ему готовлю, — отвечал Гандольфо.

— А одежду?

— Я ему доставляю ее… Еще я приношу ему книги в газеты.

Донна Микаэла некоторое время молча прохаживалась взад и вперед.

— Гандольфо, — сказала она, подавая ему розу. — Положи эту розу на поднос, когда ты понесешь пищу твоему несчастному узнику!

С этого дня донна Микаэла почти ежедневно посылала какие-нибудь мелочи этому незнакомцу, то цветок, то книгу, то плоды. Это доставляло ей большое удовольствие. Она создавала себе всевозможные фантазии. Иногда ей удавалось вообразить себе, что все эти вещи она посылает Гаэтано.

В день базара донна Микаэла уже рано утром пришла в монастырь.