Чудеса Антихриста - [64]

— Здесь, донна Элиза, названы пять цифр, которые выиграют в ближайшую субботу. Они были мне открыты и я их записал. Синдик должен вывесить эти номера на римских воротах, где вывешиваются все важные объявления. И он должен оповестить народу, что это мое завещание. Я дарю его всем людям. Целых пять выигрышных номеров, донна Элиза!

Донна Элиза взяла конверт и обещала передать его синдику. Ей не оставалось ничего другого, потому что бедный фра Феличе доживал свои последние минуты.

— Когда наступит суббота, — сказал фра Феличе, — многие вспомнят фра Феличе. Не обманул ли нас старый фра Феличе? — будут говорить они. Может ли быть, чтобы выиграло целых пять номеров.

— В субботу вечером будет разыграна лотерея на балконе ратуши в Катании, донна Элиза. Они вынесут стол с колесом лотереи на балкон, и сюда же выйдут господа, присутствующее при розыгрыше, и маленький ребенок из приюта. Один за другим будут они вкладывать номера в колеса, пока не положат все сто.

А весь народ стоит внизу и дрожит от нетерпения, подобно морю, волнующемуся во время бури.

Все жители Диаманте съедутся туда, они будут стоять бледные, не смея взглянуть друг другу в лицо. Сначала они верили; а теперь они уже больше не верят. Теперь они думают, что старый фра Феличе обманул их! Все теряют последнюю надежду.

Тут вынимают первый номер, он выигрывает. Ах, донна Элиза, они так поражены, что не могут выразить своего восторга. Ведь все ожидали, что они будут обмануты. Когда вынимают второй номер, воцаряется мертвая тишина. Затем следует третий. Господа, ведущие розыгрыш, изумляются, что все так тихо. Сегодня никто не выигрывает! — будут они говорить. Сегодня государство получит хороший доход. Вынимают четвертый номер. Дитя из приюта вынимает свертки из колеса, маркер развертывает его и показывает номер. Внизу в толпе почти зловещая тишина, никто не решается произнести ни слова, пораженные таким счастьем. Наконец вынимают последний номер. — Ах, донна Элиза, все кричат, смеются, обнимаются, рыдают. Все выиграли! Все в Диаманте стали богаты…

Донна Элиза подсунула руку под голову фра Феличе и поддерживала его, пока он говорил. Тело его вдруг тяжело повисло. Старый фра Феличе умер.

* * *

В то время, как донна Элиза сидела с умирающим фра Феличе, многие из жителей Диаманте приняли участие в судьбе слепых. Собственно не мужчины, потому что большинство из них работало в полях, а женщины целыми толпами сходились к святой Лючии, чтобы утешать слепых. И вот когда их собралось около четырехсот, они решили отправиться к синдику и поговорить с ним.

Они пришли на площадь и вызвали синдика. Он вышел на балкон ратуши, и они стали просить его за слепых. Синдик был любезный и красивый мужчина. Он ласково говорил с ними, но отказывался исполнить их просьбу. Он не мог изменить постановления совета.

Но женщины решили, что постановление должно быть взято обратно, и не хотели уходить с площади. Синдик вошел в ратушу, и они продолжали стоять на площади, кричать и молить. Они ни за что не хотели уйти, пока просьба их не будет исполнена.

В это время на площади появилась донна Элиза, которая несла синдику завещание фра Феличе.

Все эти беды смертельно огорчали ее, но в то же время она испытывала какое-то горькое удовлетворение при мысли, что младенец Христос не оказал ей никакой помощи. Она всегда была убеждена, что святые не хотят помогать донне Микаэле.

Хороший подарок несет она из церкви Сан Паскале! Он не только не поможет слепым, но пожалуй даже разорить весь город. Теперь последние крохи бедняков пойдут на покупку лотерейных билетов. Теперь все бросятся занимать и закладывать.

Синдик сейчас же принял донну Элизу и был с ней спокоен и любезен по обыкновению, хотя женщины кричали на площади, в приемной плакали слепые и к нему целый день являлись просители.

— Чем я могу служить вам, синьора Антонелли? — спросил он. Донна Элиза сначала изумленно оглянулась, не понимая, с кем это он так говорит. Потом она рассказала ему про завещание.

Синдик не встревожился и не удивился.

— Это очень интересно, — сказал он, протягивая руку за бумагами.

Но донна Элиза крепко держала конверт и спросила его:

— Синьор синдик, что вы намереваетесь делать с этим, вы действительно объявите номера на римских воротах?

— Да, а как же иначе я могу поступить, синьора? Ведь это последняя воля умершего!

Донна Элиза могла бы рассказать ему, как опасно это завещание; но она раздумала и решила лучше замолвить словечко за слепых.

— Патер Суччи, завещавший свою церковь слепым, ведь тоже человек умерший, — начала она.

— Синьора Антонелли, и вы пришли тоже с этим? — сказал дружески синдик — Это была ошибка, но почему же мне никто не сказал, что церковь святой Лючии принадлежит слепым? Ну, а теперь, когда уж это решено, я не могу взять постановления обратно. Я не могу!

— А как же их права и их письмо, синьор синдик?

— Их права не имеют никакого значения. Они касаются монастыря иезуитов, но ведь таковой уже не существует. И скажите, синьора Антонелли, как будут смотреть на меня, если я уступлю?

— Тогда вас все полюбят за ваше великодушие.

— Синьора, тогда все сочтут меня за человека слабовольного, и на площади перед ратушей каждый день будут собираться жены рабочих и клянчить о чем-нибудь. Надо переждать только один день. Завтра все забудется.