Чудачка из Железки - [47]

— Приляг, — впервые разрешила я.

Я легла вплотную к стене, здорово сомневаясь, что Никитин, находясь рядом со мной на одном диване, заснёт. Но он мгновенно отключился и стал похрапывать. Заснула и я.

— В семь часов утра прозвучал сигнал будильника в мобильном телефоне Олега. Он подскочил и попросил сварить ему кофе. Когда он вышел из квартиры и отправился на работу, я снова завалилась в постель и проспала до трёх часов дня. В этот день я не стала заниматься поиском работы, решила просто отдохнуть. Вечером, без всякого предупреждения, явился Олег. В руках у него были полные сумки с продуктами.

— Извини, что без приглашения, я не мог безработного человека оставить голодными.

Глава 18

С этого дня мы стали встречаться часто. Моя душа оттаяла, а Олег стал мне близким и дорогим человеком. Вскоре решился вопрос о моём трудоустройстве. Один из банков нашего города набирал сотрудников. Меня приняли с испытательным сроком и обучением специфике работы в нём. Жизнь начала налаживаться.

Однажды в субботний день мне позвонил Дмитрий — сын Раисы Андреевны:

— Мать дала твой номер телефона и просила пообщаться с тобой.

— О чём?

— Это не телефонный разговор. Она сказала, что ты живёшь в городе Железнодорожном. Давай встретимся в шестнадцать часов у памятника Ленину. Годится?

— Хорошо, — согласилась я.

В назначенное время я подошла к месту встречи. Дмитрий уже был там. Он поздоровался, внимательно посмотрел на меня и спросил:

— Это правда, что ты родная дочь моей матери?

— Правда, — ответила я. — Я и сама об этом недавно узнала. Теперь пребываю в шоке, не знаю, как себя вести с обеими матерями.

— Почему мать, которая воспитывала тебя, только сейчас решила рассказать моей матери об этом? Нет ли в этом какого-нибудь умысла?

— Она об этом вообще никогда не рассказала бы, но твоя мать узнала об этом от какой-то бывшей сотрудницы роддома, в котором они обе рожали дочерей. Стала приходить к нам домой и требовать проведения анализа на ДНК. В её присутствии мама опровергла эту информацию. Когда твоя мать ушла, я настояла, чтобы мама сказала правду. Вот тогда она и созналась, что Раиса Андреевна отказалась от меня и сбежала из роддома. Мамина дочь умерла, и она решила взять меня, чтобы я не стала сиротой при живом отце. Мама не знала, что Раиса Андреевна возвращалась за мной в роддом.

— Тебе самой не хочется сделать анализ на ДНК? Ведь наши матери всю жизнь были соперницами. Кто знает, что они могли навыдумывать, лишь бы насолить друг другу.

— Мне не нужен этот анализ. На кладбище я видела могилку дочери моей матери, которая прожила всего четыре дня.

— Получается, что ты моя сестрёнка? Вот не думал, не гадал, что приобрету взрослую сестру, с которой даже нянчиться не придётся. Ты-то рада, что у тебя появился брат?

— Я пока ещё не поняла, рада или нет. Не обижайся, но ты произвёл на меня не лучшее впечатление.

— А что я сделал не так?

— Ты плохо обращался с моей подругой Мариной, когда она на тебя работала. Да и потом не был ей благодарен за сохранность твоего товара. Вёл себя, как бандит. Не уважаешь ты людей. Есть и ещё кое-что, но об этом потом.

— Не думал, что наше знакомство начнётся с претензий. Ну, ладно, мне пора идти. Мать навещай, ей сейчас плохо одной дома.

— Хорошо.

В воскресенье с утра я отправилась в Москву. Решила посетить кое-какие магазины и немножко приодеться. Поездка оказалась удачной, я возвращалась с полными пакетами в руках. На Курском вокзале зашла в электричку, которой предстояло отправиться только через десять минут, и в ней ещё были свободные сидячие места. Уставшая, я села на сидение и призадумалась.

— Здравствуй, Жанна, — услышала я знакомый голос бабушки — попрошайки.

Она села напротив меня.

— Здравствуйте, — ответила я и подумала: — Откуда она знает моё имя? А-а-а! Она услышала его от Марины на рынке, когда находилась в павильоне в день задержания Дмитрия. Надо же, запомнила!

— Я, девонька, после нашего с тобой последнего разговора в церковь ездила уже несколько раз. Исповедовалась, причащалась. На душе и правда стало легче.

— Я рада за вас.

— Если бы ты знала, как же мне было страшно исповедоваться! Грехов-то сколько накопила за всю жизнь, не перечесть. Неделю записывала их, страдала, не понимала, как всё это можно батюшке рассказать. Уж и плакала я, и ломало меня. Как же я боролась с соблазном самооправдания, смягчения своей вины. Уже хотела не идти на исповедь, но победила себя всё-таки. А знаешь, я ведь с детства верила в то, что Бог существует. Однажды мама отправила меня в пионерский лагерь во вторую смену, но не проследила, что мои единственные сандалии вот-вот порвутся. На следующий же день после приезда в лагерь, по пути из столовой с ужина у них отвалилась подошва. Я отошла к скамейке, села на неё и горько заплакала. Сообщить об этом маме я никак не могла. Мама ко мне в пионерский лагерь почему-то прежде никогда не приезжала. Не обещала приехать и в этот раз. Мне предстояло всю смену ходить босиком в любую погоду. Когда я думала об этом, мне становилось совсем плохо. Мне не хотелось выглядеть беднее всех. Тихонько я дошла до своего корпуса и легла в постель. На вечернее построение не вышла, сказав пионервожатой, что болит голова.